История первого появления и активного использования в политической и философской лексике термина «гражданское общество» началась задолго до наших дней.

О МЕНЬШЕЙ МЕРЕ,

можно отсчитывать ее существование от возникновения и распространения в XVII веке теории государства как общественного договора, в соответствии с которой понятия «гражданское общество» и «гражданская власть» употреблялись в качестве синонимов «государства» и «политического общества».

ОЛЕЕ ТОГО,

базовые положения как самой теории общественного договора, так и определения «гражданское общество» («гражданская община») можно обнаружить уже в произведениях Платона и Аристотеля при рассмотрении ими вопросов организации государственного устройства.

Например, в «Государстве» Платона можно встретить следующие рассуждения: «Когда люди отведали [несправедливости], то есть и поступали несправедливо, и страдали от несправедливости, тогда они... нашли целесообразным договориться друг с другом, чтобы и не творить несправедливость, и не страдать от нее. Отсюда взяло свое начало законодательство и взаимный договор»²⁴. Аристотель также в ряде случаев использует понятие «гражданская община» в качестве синонима государства, понимаемого как союз, объединение или «общение» граждан.

ЛЕДУЕТ УЧИТЫВАТЬ,

что родоначальник теории государства как общественного договора Т. Гоббс, изучавший схоластическую философию и по этой причине достаточно скептически относившийся к авторитету Аристотеля, тем не менее в понятие «общественный договор» вкладывал примерно то же значение, что и Аристотель в определение государства как политического общения.

Гоббс рассматривал «общественный договор» как соглашение, заключаемое «каждым человеком с каждым другим таким образом, как если бы каждый человек сказал другому: я уполномочиваю этого человека или это собрание лиц и передаю ему мое право управлять собой при том условии, что ты таким же образом передашь ему свое право и санкционируешь все его действия. Если это совершилось, то множество людей, объединенное таким образом в одном лице, называется государством, по-латыни — civitas».

В собрании лиц, продолжает Гоббс, «состоит сущность государства, которая нуждается в следующем определении: государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты»²⁵.

При этом понятие «гражданское общество» характеризовалось как общество, функционирующее под властью государства, т.е. при наличии организованной принудительной власти, благодаря которой оказывается возможным появление и охрана частной собственности, а также обеспечение права на жизнь и безопасности членов общества, их защита от внешних врагов и от несправедливостей, чинимых его членами друг другу.

Благодаря Гоббсу, активное употребление в политической философии получил еще один термин — «политическое тело», который, как и понятие «гражданское общество», использовался им для обозначения государства.

Последнее называется им и по имени (как считается, библейского чудовища) Левиафан²⁶, и (более почтительно) смертным Богом, «искусственным организмом» и «искусственным человеком», рожденным при образовании гражданским обществом для защиты и охраны его естественных членов. В этом Левиафане верховная власть сравнивалась и называлась искусственной душой, которая дает «жизнь и движение всему телу». Гражданский мир определялся как показатель здоровья Левиафана, смута — как болезнь, а гражданская война — как смерть.

ТОРОННИКИ ДОГОВОРНОЙ ТЕОРИИ

происхождения государства и гражданского общества в дальнейшем уточняли данные Гоббсом определения государственного устройства, функции и цели государства, механизм реализации общественного договора, а также условия, которые могли быть признаны правомерными для противодействия решениям и политике власти. Но сам подход к фактическому отождествлению понятий «гражданское общество», «политическое общество», «политическое тело» и «государство» ими не оспаривался.

Так, более молодой соотечественник Т. Гоббса (1558-1679) Дж. Локк (1632-1704) утверждал, что «когда какое-либо число людей так объединено в одно общество, что каждый из них отказывается от своей исполнительной власти, присущей ему по закону природы, и передает ее обществу, то тогда, и только тогда, существует политическое, или гражданское, общество. И это происходит, когда какое-либо число людей, находящихся в естественном состоянии, вступает в общество, чтобы составить один народ, одно политическое тело под властью одного верховного правительства, или когда кто-либо присоединяется к ним и принимается в какое-либо уже существующее государство»²⁷.

Во французском варианте общественного договора Ж.-Ж. Руссо (1712-1778) общественное соглашение определяется следующим образом: «Этот акт ассоциации создает условное коллективное Целое, состоящее из стольких членов, сколько голосов насчитывает общее собрание. Это Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое, образующееся следовательно в результате объединения всех друих, некогда именовалось Гражданскою общиной, ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом: его члены называют этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державою при сопоставлении его с ему подобными. Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа, а в отдельности называются гражданами как участвующие в верховной власти, и подданными как подчиняющиеся законам Государства»²⁸.

Отметим, что при обосновании теории государства как общественного договора, в качестве базовой предпосылки было заявлено, что практически все люди (за небольшим исключением) обладают равными физическими и интеллектуальными способностями, а, следовательно, и равными от природы «естественными» правами.

Под «естественным правом» Гоббс понимал наличие у каждого человека свободы использовать свои силы по личному усмотрению для сохранения индивидуальной природы, под которой понималось сохранение собственной жизни. Отсюда им делался не совсем корректный вывод о свободе делать все то, что, по мнению человека, для этого подходит. Под самой свободой понималось отсутствие внешних препятствий, которые могут лишить или ограничить власть человека делать то, что он хотел бы. Однако эти препятствия не могут помешать человеку использовать оставшуюся часть власти согласно требованиям собственного разума. При этом утверждалось, что, находясь в естественном (первобытном) состоянии, человек имеет право на все. Такое равенство прав первоначально обусловило недоверие между людьми и возникновение «войны всех против всех», где каждый пытался реализовать свои притязания и права. Однако наличие основного «естественного» (божественного) закона, устанавливающего право каждого на жизнь и требующего стремления к миру (после его осознания), необходимо привело к прекращению данной войны в целях самосохранения.

Действие указанного естественного закона (который Гоббс определил в качестве первого и основного) и привело людей к договору о создании государства, которому всеми участниками появившегося в результате этого гражданского общества были переданы их естественные права (за исключением права защищать свою жизнь всеми возможными средствами²⁹). Появление у государства монопольного права на насилие должно было ограничить и исключить разрушительные последствия войны всех против всех, а само государство должно было обеспечить защиту переданных ему естественных прав каждого.

О неправомерности и порочности подобного взгляда и отношения к появлению государства (хотя во многих своих проявлениях он сохраняется до сих пор) мы подробнее поговорим чуть позже. Пока лишь отметим, что говорить о «передаче» прав государству или кому-либо, как это преподносит Гоббс, некорректно. Речь должна идти не о передаче, а о признании за кем-либо прав, что одновременно предполагает принятие на себя соответствующей ответственности.

УССКИЙ ФИЛОСОФ Б. Н. ЧИЧЕРИН (1828-1904),

критикуя договорную теорию государства, вполне справедливо заметил, что права у людей возникают не априори, а только в результате их взаимодействия, «права возникают только в обществе», понимаемом в широком смысле как «всякое постоянное и даже временное человеческое соединение, в какой бы форме оно не происходило». В этом смысле, по мнению Чичерина, государство можно определить как общество, и «в этом смысле можно говорить о человеческом обществе как о явлении, обнимающем все человечество»³⁰.

Правда, Чичерин не увидел и не уточнил, благодаря какого рода взаимодействиям и взаимоотношениям людей у них возникают естественные права и обязанности.

С нашей точки зрения, права и обязанности возникают при появлении между людьми той или иной формы кредитных отношений — когда одна из сторон передает другой стороне услуг, товаров и т.д. больше, чем получает взамен. Вернее, получает взамен предоставленного лишь признание другой стороной своих естественных обязательств перед первой, а соответственно, и естественных прав первой стороны (включая право требовать предоставления услуг от второй стороны в будущем).

Можно, наверное, сказать, что естественные права и обязанности возникают в результате не статики, а динамики обмена между людьми и их взаимодействия в рамках постоянного процесса воспроизводства и реализации кредитных отношений, обеспечивающих условия для взаимного существования и развития человеческих личностей³¹.

Можно также утверждать, что без наличия кредитных отношений ни существования, ни тем более развития людей и человеческого общества вообще не могло и не может происходить. Одной из первых форм признания значения и роли кредиторов, а также формой фиксации остальными членами общества своих обязательств перед ними явилось и естественное признание их лидерства (появление вождей и старейшин). Кроме того, одним из главных и древнейших инструментов фиксации и реализации прав кредиторов оказались деньги, которые, кстати, в теории Гоббса и у других сторонников договорной теории государства к моменту его появления уже были в наличии.

Иными словами, получалось, что, находясь в состоянии войны всех против всех, люди сумели между собой договориться и признавать права друг друга в виде используемых форм денег. Оказывалось, что это для них было более важно, чем образование государства.

РАВДА, ДЖ. ЛОКК,

осознавая наличие подобного противоречия в договорной теории государства, решил несколько поправить Гоббса в вопросе о характере естественного состояния человечества до образования государства, отделив понятие «естественное состояние» от «состояния войны всех против всех».

Локк утверждал, что естественное состояние и состояние войны «столь же далеки друг от друга, как состояние мира, доброй воли, взаимной помощи и безопасности и состояние вражды, злобы, насилия и взаимного разрушения. Люди, живущие вместе согласно разуму, без кого-либо, повелевающего всеми ими, имеющего власть судить между ними, действительно находятся в естественном состоянии.

Но сила или заявление о готовности ее применить в отношении другого лица, когда на земле нет никого высшего, к кому можно было бы обратиться за помощью — это и есть состояние войны; и именно отсутствие возможности подобного обращения дает человеку право вести войну против агрессора, хотя бы он являлся членом общества и был собратом по гражданству… Отсутствие общего судьи, обладающего властью, ставит всех людей в естественное состояние; сила без права, обращенная против личности человека, создает состояние войны как в том случае, когда есть общий судья, так и в том случае, когда его нет»³².

Отделив естественное состояние свободы от состояния войны, Локк заявляет, что главной целью объединения людей в гражданское общество и передачи ими себя под власть правительства является не сохранение жизни, а сохранение своей собственности. При этом само обоснование договорной теории государства приобретает несколько иное звучание. Основное доказательство заключается в предположении, что для свободного человека пользование естественным правом хотя и имеет свои положительные стороны, но «весьма ненадежно», поскольку ему постоянно угрожает посягательство других.

Именно боязнь за свою собственность побуждает людей, как объясняет Локк, «с готовностью отказаться от такого состояния, которое хотя и является свободным, но полно страхов и непрерывных опасений; и не без причины он разыскивает и готов присоединиться к обществу тех, кто уже объединился или собирается объединиться ради взаимного сохранения своих жизней, свобод и владений, что я называю общим именем „собственность“»³³.

Иными словами, получается, что свободные люди договариваются не об образовании государства, а о вступлении в некое уже образованное кем-то гражданское общество. Причем последнее первоначально объединяет не большинство, а меньшинство населения, которое, однако, для обеспечения условий существования политического (гражданского) организма принимает законодательное положение о подчинении меньшинства большинству. При этом Локк начинает повторять многое из того, что содержится в книге Аристотеля «Политика». В результате, теоретические постулаты договорной теории государства в трактовке Дж. Локка оказались еще более противоречивыми и запутанными, чем у Т. Гоббса.

Вместе с тем следует учитывать, что родоначальники теории государства как общественного договора в большей степени были заинтересованы не в поиске действительных причин и условий исторического формирования государства и гражданского общества, а в идеологическом обеспечении политических интересов влиятельных кругов Великобритании. Основная политическая направленность данной теории состояла в обосновании независимости государственной власти от церкви и необходимости ограничения влияния римских пап³⁴.

Так, например, Гоббс прямо критикует университеты, которые поддерживали власть папы против гражданской власти, то есть против верховной власти короля, отмечая, что «хотя университеты и не были творцами таких ложных доктрин, но они не сумели внушить своим питомцам истинных учений»³⁵.

Дж. Локк, в свою очередь, открыто высказал в своих трактатах о правлении намерение помочь укрепить престол «великого восстановителя английской свободы», короля (1689-1702) Вильгельма III, обосновав перед всем миром его права на трон «волей народа».

ТО КАСАЕТСЯ Ж.-Ж. РУССО,

то важно учитывать, что в силу своего воспитания, некоторых черт характера и особенностей социального положения он был склонен к своего рода театральным эффектам. Обладая критическим складом ума, он быстро замечал и выявлял различного толка несуразности, противоречия и недостатки как в социальной жизни, так и в теоретических конструкциях признанных авторитетов, приводя достаточно веские доводы их ошибочности.

Однако он далеко не всегда замечал и мог устранить базовые недостатки данных конструкций. Поэтому Руссо в своих произведениях часто занимался тем, что фактически пытался вновь обосновать правомерность критикуемых им социальных порядков и теоретических конструкций, подыскивая, правда, для этого иные доказательства. Причем приводимые им доказательства в ряде случаев способны привести к еще большим несуразностям и противоречиям, чем положения критикуемых им концепций.

Так, критикуя ряд положений договорной теории государства, высказанных Гоббсом, Руссо вполне справедливо отмечал, что «отказаться от своей свободы — это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей. Невозможно никакое возмещение для того, кто от всего отказывается. Подобный отказ несовместим с природою человека: лишить человека свободы воли — это значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности»³⁶.

Но одновременно Руссо определяет суть общественного договора о создании государства как «полное отчуждение каждого из членов ассоциации со всеми его правами в пользу всей общины». Он объясняет, что «если каждый отдает себя всецело, то создаются условия, равные для всех, а раз условия равны для всех, то никто не заинтересован в том, чтобы делать их обременительными для других. Далее, поскольку отчуждение совершается без каких-либо изъятий, то единение столь полно, сколь только возможно, и ни одному из членов ассоциации нечего больше требовать»³⁷.

Кроме того, Руссо приводит свое «доказательство» возможности появления из суммы частных интересов общей воли к созданию государства. Это доказательство основывалось на «отбрасывании» из числа частных интересов индивидов «взаимно уничтожающихся крайностей», благодаря чему «оставшиеся расхождения» могут быть просто суммированы. Но чтобы появившееся в результате этого общественное соглашение не стало пустой формальностью, им было выдвинуто следующее обязательное условие: «Если кто-либо откажется подчиниться общей воле, то он будет к этому принужден». По мнению Руссо, данный тезис «означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным»³⁸.

Эти и другие подобные им «доказательства» Руссо активно использовались в политических целях для обоснования практики «отбрасывания крайностей» с помощью гильотины во имя общих интересов свободы во время Французской революции.

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПЕРВОЕ «ПРИШЕСТВИЕ»
ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА

Гражданское общество
как образ «Левиафана»

Гражданское общество
как развивающееся
«политическое тело»

ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ
«РАСПЯТИЕ»
ГРАЖДАНСКОГО
ОБЩЕСТВА

Марксистская перспектива
гражданского общества

Позитивистский рецепт
замены гражданского
общества на «Великое
Существо»

«ВОСКРЕШЕНИЕ»
ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА

Возрождение социально-
политического интереса
к проблематике
гражданского общества

Левиафан теоретических
конструкций

НОВОЕ ЗНАНИЕ
ГРАЖДАНСКОГО
ОБЩЕСТВА

Гражданское общество в контексте
системы естественных прав
и обязанностей

Кредитно-денежные отношения
как метафизическая основа
гражданского общества

ПРОБЛЕМЫ
ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ
ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В РОССИИ

Нерешенные вопросы и последствия
приватизации

Необходимость переоценки
социальной роли банковской системы

первое «пришествие»гражданского общества

ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ОБРАЗ «ЛЕВИАФАНА»

первое «пришествие»
гражданского общества