УТОЧНЕНИЕ
СОЦИАЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ
И КОРРЕКТИРОВКА
ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ
ИНТЕГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ

С
 
 

Существу­ет несколь­ко аспек­тов, кото­рые часто не заме­ча­ют­ся при опре­де­ле­нии кру­га про­блем и задач раз­ви­тия инте­гра­ци­он­ных про­цес­сов, а так­же при фор­ми­ро­ва­нии сре­ди чле­нов обще­ства раз­лич­ных ожи­да­ний (как бла­го­при­ят­ных, так и небла­го­при­ят­ных) от тех или иных резуль­та­тов инте­гра­ции. Вопро­сы, кото­рые я соби­ра­юсь под­нять, на самом деле отно­сят­ся не толь­ко к про­бле­ма­ти­ке идео­ло­ги­че­ско­го обес­пе­че­ния инте­гра­ци­он­ных про­цес­сов наших двух стран. Они носят кон­цеп­ту­аль­ный харак­тер и затра­ги­ва­ют общие прин­ци­пы и цели, а так­же опре­де­ле­ние кри­те­ри­ев адек­ват­но­сти госу­дар­ствен­но­го и меж­го­су­дар­ствен­но­го регу­ли­ро­ва­ния. Особое зву­ча­ние ука­зан­ные вопро­сы при­об­ре­ли в усло­ви­ях миро­во­го кри­зи­са, при­чи­ны и послед­ствия кото­ро­го не могут не учи­ты­вать­ся при ана­ли­зе и оцен­ке пер­спек­тив инте­гра­ции России и Беларуси.

Мировой кри­зис вызвал оче­ред­ной всплеск интел­лек­ту­аль­ной и идео­ло­ги­че­ской актив­но­сти, каса­ю­щих­ся пере­фор­ма­ти­ро­ва­ния основ миро­устрой­ства и фор­ми­ро­ва­ния ново­го миро­по­ряд­ка, изме­не­ния сфе­ры ответ­ствен­но­сти, роли и функ­ций отдель­ных госу­дарств. Отдель­ное вни­ма­ние уде­ля­ет­ся про­бле­ма­ти­ке, каса­ю­щей­ся изме­не­ния соот­но­ше­ния меж­ду наци­о­наль­ны­ми и над­на­ци­о­наль­ны­ми целя­ми, прин­ци­па­ми и меха­низ­ма­ми регу­ли­ро­ва­ния финан­со­вых и денеж­но-кре­дит­ных рын­ков. Соглас­но точ­ке зре­ния ряда широ­ко раз­ре­кла­ми­ро­ван­ных экс­пер­тов, нынеш­ний кри­зис обу­слов­лен тем, что «меж­ду­на­род­ным рын­кам необ­хо­ди­мо меж­ду­на­род­ное же регу­ли­ро­ва­ние, но суще­ству­ю­щий его вари­ант осно­ван на прин­ци­пах наци­о­наль­но­го суве­ре­ни­те­та», а это при­во­дит к появ­ле­нию «финан­со­во­го про­тек­ци­о­низ­ма». Посколь­ку они счи­та­ют, что такая ситу­а­ция «угро­жа­ет подо­рвать и даже раз­ру­шить меж­ду­на­род­ные финан­со­вые рын­ки», то, по их мне­нию, необ­хо­ди­мо созда­ние «нико­гда преж­де не суще­ство­вав­ше­го» меж­ду­на­род­но­го регу­ли­ро­ва­ния. Утвер­жда­ет­ся, что нали­чие ука­зан­но­го регу­ли­ро­ва­ния соот­вет­ству­ет тре­бо­ва­ни­ям совре­мен­но­го про­цес­са глобализации [1].

При всей види­мой логич­но­сти подоб­ных рас­суж­де­ний осно­ван­ные на них реко­мен­да­ции под­ни­ма­ют боль­ше вопро­сов, чем предо­став­ля­ют отве­ты на сто­я­щие перед миро­вым сооб­ще­ством вопро­сы. По-преж­не­му край­не рас­плыв­ча­то опре­де­ля­ют­ся цели и сред­ства меж­ду­на­род­но­го регу­ли­ро­ва­ния, не гово­ря уже о про­бле­ме кон­тро­ля самих «регу­ля­то­ров». Давно извест­но, что без­дум­ное при­ме­не­ние опре­де­лен­ных направ­ле­ний и мето­дов регу­ли­ро­ва­ния и зло­упо­треб­ле­ния со сто­ро­ны регу­ли­ру­ю­щих орга­нов спо­соб­ны вызвать раз­ба­лан­си­ро­ван­ность финан­со­вой систе­мы и при­ве­сти к глу­бо­ко­му кри­зи­су. Отмечу так­же, что в насто­я­щее вре­мя некор­рект­но гово­рить о пол­ном отсут­ствии меж­ду­на­род­но­го регу­ли­ро­ва­ния финан­со­вых рын­ков. В веду­щих стра­нах мира в тече­ние послед­них 30 лет дея­тель­ность участ­ни­ков рын­ка под­вер­га­лась все более жест­ко­му регла­мен­ти­ро­ва­нию с уче­том пред­ло­же­ний меж­ду­на­род­ных орга­ни­за­ций. Нынеш­ний кри­зис воз­ник после при­ня­тия стра­на­ми МВФ в каче­стве зако­но­да­тель­ных норм реко­мен­да­ций Базель­ско­го коми­те­та по бан­ков­ско­му над­зо­ру. Подра­зу­ме­ва­лось, что эта мера, при­вед­шая к уже­сто­че­нию нор­ма­ти­вов дея­тель­но­сти бан­ков и финан­со­вых инсти­ту­тов, направ­лен­ная на повы­ше­ние транс­па­рент­но­сти и уни­фи­ка­цию мето­дов их регу­ли­ро­ва­ния в раз­лич­ных стра­нах, обес­пе­чит сни­же­ние рис­ков и повы­ше­ние надеж­но­сти функ­ци­о­ни­ро­ва­ния бан­ков­ских систем и финан­со­вых рын­ков. Однако на прак­ти­ке резуль­тат полу­чил­ся совсем иным.

На про­тя­же­нии всей исто­рии циви­ли­за­ции ни один из регу­ляр­но воз­ни­кав­ших финан­со­вых и эко­но­ми­че­ских кри­зи­сов не обхо­дил­ся без того, что­бы в каче­стве сред­ства исправ­ле­ния и предот­вра­ще­ния кри­зис­ных явле­ний не обос­но­вы­ва­лась бы необ­хо­ди­мость уси­ле­ния госу­дар­ствен­но­го вме­ша­тель­ства и регу­ли­ро­ва­ния. За подоб­ны­ми «обос­но­ва­ни­я­ми» часто скры­ва­лось стрем­ле­ние пред­ста­ви­те­лей власт­ных струк­тур обес­пе­чить для наи­бо­лее близ­ких к ним финан­со­вых ком­па­ний и бан­ков моно­поль­ные пози­ции на рын­ке. В этой свя­зи заме­чу, что непред­взя­тый ана­лиз реко­мен­да­ций выше­упо­мя­ну­то­го Базель­ско­го коми­те­та поз­во­ля­ет заклю­чить, что их раз­ра­бот­ка была отча­сти обу­слов­ле­на инте­ре­са­ми веду­щих госу­дарств и транс­на­ци­о­наль­ных бан­ков по уста­нов­ле­нию кон­тро­ля над дви­же­ни­ем денеж­но-кре­дит­ных пото­ков в мире и направ­ле­ния их в нуж­ное для себя русло.

Но в дан­ном слу­чае я хочу ска­зать не толь­ко о суще­ство­ва­нии высо­кой веро­ят­но­сти того, что под видом рас­суж­де­ний о необ­хо­ди­мо­сти фор­ми­ро­ва­ния новой систе­мы меж­ду­на­род­но­го регу­ли­ро­ва­ния отдель­ные госу­дар­ства или нефор­маль­ные власт­ные струк­ту­ры, функ­ци­о­ни­ру­ю­щие в тени госу­дар­ствен­ных обра­зо­ва­ний, могут пре­сле­до­вать соб­ствен­ные эго­и­сти­че­ские цели. Пробле­ма име­ет более глу­бо­кие кор­ни. Мы не подой­дем к реше­нию все­го ком­плек­са вопро­сов, свя­зан­ных с совре­мен­ным эта­пом гло­ба­ли­за­ции, а так­же с обес­пе­че­ни­ем устой­чи­во­го раз­ви­тия инте­гра­ци­он­ных про­цес­сов меж­ду наши­ми стра­на­ми, если не под­верг­нем кри­ти­че­ско­му осмыс­ле­нию суще­ству­ю­щие тео­ре­ти­че­ские воз­зре­ния на такие поня­тия, как госу­дар­ство и пра­во, прин­ци­пы госу­дар­ствен­но­го регу­ли­ро­ва­ния и денеж­ной эмис­сии, усло­вия соци­аль­но­го раз­ви­тия. Имеет­ся в виду не фор­му­ли­ро­ва­ние новых кон­струк­ций «иде­аль­но­го» госу­дар­ства или над­на­ци­о­наль­но­го регу­ля­то­ра, а пере­оцен­ка есте­ствен­ных соци­аль­ных основ пра­ва и вла­сти, кото­рые посто­ян­но про­яв­ля­ют себя на прак­ти­ке, но до сих пор долж­ным обра­зом не отре­флек­си­ро­ва­ны. Я в дан­ном слу­чае гово­рю о рас­кры­тии соци­аль­ных меха­низ­мов воз­ник­но­ве­ния и изме­не­ния пра­ва, кото­рые не огра­ни­чи­ва­ют­ся темой поло­жи­тель­но­го пра­ва или пра­ва, закреп­лен­но­го госу­дар­ствен­ны­ми зако­на­ми. Вопрос сто­ит о про­бле­ме фор­ми­ро­ва­ния и под­дер­жа­ния таких пра­во­вых отно­ше­ний, кото­рые отве­ча­ли бы зада­че стра­хо­ва­ния усло­вий, необ­хо­ди­мых для даль­ней­ше­го соци­аль­но­го раз­ви­тия, а не инте­ре­сам сохра­не­ния при­ви­ле­ги­ей тех, кто полу­чил власть уста­нав­ли­вать пра­во­вые нор­мы в обществе.

Решение этой про­бле­мы, в свою оче­редь, пред­по­ла­га­ет выяв­ле­ние и исправ­ле­ние изъ­я­нов, при­су­щих кон­цеп­ции есте­ствен­ных прав. Различ­ные вари­ан­ты этой кон­цеп­ции с неза­па­мят­ных вре­мен исполь­зо­ва­лись как для целей сакра­ли­за­ции госу­дар­ства и идео­ло­ги­че­ско­го обос­но­ва­ния боже­ствен­ной при­ро­ды вла­сти вооб­ще, так и в каче­стве анти­те­зы пози­тив­но­го пра­ва, уста­нав­ли­ва­е­мо­го зако­на­ми госу­дар­ства. В пер­вом слу­чае в обще­ствен­ное созна­ние внед­ря­лась идео­ло­гия, наце­лен­ная на вос­при­я­тие граж­да­на­ми госу­дар­ствен­ных зако­нов как зако­нов, хотя и издан­ных «по веле­нию вла­сти», но осно­ван­ных не на про­из­воль­ном мне­нии зако­но­да­те­ля, а на пони­ма­нии им боже­ствен­ных уста­нов­ле­ний и с уче­том незыб­ле­мых и есте­ствен­ных усто­ев обще­ства. В дру­гом слу­чае есте­ствен­ные зако­ны трак­то­ва­лись в каче­стве дока­за­тель­ства необ­хо­ди­мо­сти огра­ни­че­ния госу­дар­ствен­ной вла­сти, а есте­ствен­ное пра­во обле­ка­лось в фор­му есте­ствен­но­го про­те­ста про­тив непра­виль­ных или несо­об­раз­ных с боже­ствен­ны­ми уста­нов­ле­ни­я­ми норм госу­дар­ствен­но­го пра­ва. Причем есте­ствен­но-пра­во­вые идеи (пред­по­ла­гав­шие нали­чие над госу­дар­ствен­ной вла­стью выс­ших инстан­ций) с рав­ным успе­хом трак­то­ва­лись и в поль­зу абсо­лют­ной вла­сти, и для обос­но­ва­ния демо­кра­ти­че­ских усто­ев свет­ской вла­сти и прин­ци­па «народ­но­го суверенитета».

Напри­мер, в «либе­раль­ных» вер­си­ях дан­ной кон­цеп­ции во гла­ву угла ста­ви­лась зада­ча обес­пе­чить сво­бо­ду чело­ве­ка в его стрем­ле­нии к само­ре­а­ли­за­ции и удо­вле­тво­ре­нию сво­их потреб­но­стей. Эта сво­бо­да опре­де­ля­лась в каче­стве есте­ствен­но­го пра­ва, кото­рое фор­маль­но при­зна­ва­лось огра­ни­чен­ным сво­бо­дой и пра­ва­ми дру­гих людей. Но дело в том, что в такой трак­тов­ке гра­ни­цы ука­зан­ной сво­бо­ды ока­зы­ва­ют­ся раз­мы­ты­ми. В резуль­та­те зада­ча рас­кры­тия потен­ци­а­ла и спо­соб­но­стей чело­ве­ка на прак­ти­ке транс­фор­ми­ро­ва­лась в вопрос о меха­низ­ме обес­пе­че­ния сво­бо­ды для избран­ных, тем самым пре­вра­ща­ясь в идео­ло­ги­че­ское обос­но­ва­ние пра­ва силь­но­го. Логиче­ским завер­ше­ни­ем подоб­ных обос­но­ва­ний неиз­беж­но ока­зы­ва­ет­ся созна­тель­ная или неосо­знан­ная под­держ­ка авто­ри­тар­ной вла­сти как выс­шей и наи­бо­лее извра­щен­ной фор­мы индивидуализма.

Кроме того, есте­ствен­ные пра­ва и сво­бо­ды чело­ве­ка пред­ста­ви­те­ли либе­раль­ных тече­ний трак­то­ва­ли как дан­ные свы­ше, отде­ляя и не рас­смат­ри­вая их в нераз­рыв­ном един­стве с воз­ла­га­е­мы­ми на чело­ве­ка обя­зан­но­стя­ми. Если есте­ствен­ные пра­ва при­зна­ва­лись за чело­ве­ком от рож­де­ния (а, в соот­вет­ствии с отдель­ны­ми трак­тов­ка­ми — еще и до рож­де­ния), то уста­нов­ле­ние обя­зан­но­стей чело­ве­ка отно­си­лось (и до сих пор отно­сит­ся) к пре­ро­га­ти­ве обще­ства и госу­дар­ства. Но в таком слу­чае неиз­беж­но ока­зы­ва­ет­ся, что госу­дар­ствен­ной вла­сти при­пи­сы­ва­ют­ся если не боже­ствен­ные, то сверхъ­есте­ствен­ные мифи­че­с­кие полномочия.

С нашей точ­ки зре­ния, при­вер­жен­цы раз­лич­ных кон­цеп­ций есте­ствен­но­го пра­ва часто упус­ка­ют из вида одну про­стую мысль о том, что само пра­во чело­ве­че­ства на жизнь логич­но было бы сна­ча­ла соот­не­сти с вопро­сом о воз­ло­жен­ных на него обя­зан­но­стях. Конеч­но, оста­ва­ясь на науч­ных пози­ци­ях, в пол­ной мере отве­тить на этот вопрос (по ино­му зву­ча­щий как вопрос о месте и роли чело­ве­че­ства в миро­зда­нии) вряд ли когда-либо удаст­ся. Тем не менее ана­лиз дан­ных соци­аль­ной исто­рии дает воз­мож­ность най­ти и пред­ста­вить доступ­ный науч­но­му пони­ма­нию вари­ант отве­та на дан­ный вопрос. Этот ответ мож­но полу­чить на осно­ве наблю­да­е­мо­го в исто­рии про­цес­са посто­ян­но­го рас­кры­тия эмпи­ри­че­ски неопре­де­лен­ной вели­чи­ны раз­но­об­раз­ных физи­че­ских и интел­лек­ту­аль­ных воз­мож­но­стей, зало­жен­ных в чело­ве­ке. Указан­ный про­цесс, кото­рый сти­му­ли­ру­ет­ся стрем­ле­ни­ем людей удо­вле­тво­рять свои изме­ня­ю­щи­е­ся и воз­рас­та­ю­щие потреб­но­сти, мож­но рас­смат­ри­вать как откры­тое науч­но­му осмыс­ле­нию общее направ­ле­ние, отра­жа­ю­щее испол­не­ние на прак­ти­ке воз­ло­жен­ной на чело­ве­ка обя­зан­но­сти, как нагляд­ное про­яв­ле­ние дей­ствия есте­ствен­но­го или объ­ек­тив­но­го зако­на чело­ве­че­ской жиз­ни. Под чело­ве­ком в дан­ном слу­чае под­ра­зу­ме­ва­ет­ся не отдель­ная лич­ность, а инте­граль­ное поня­тие, вклю­ча­ю­щее в себя сово­куп­ные спо­соб­но­сти раз­лич­ных инди­ви­дов, то есть всех людей или услов­но­го инди­ви­да, пред­став­лен­но­го чело­ве­че­ским сооб­ще­ством в целом. Ведь рас­кры­тие чело­ве­че­ско­го потен­ци­а­ла воз­мож­но толь­ко при нали­чии и посред­ством вза­и­мо­дей­ствия людей, при рас­ши­ре­нии и углуб­ле­нии раз­де­ле­ния тру­да меж­ду ними, сопро­вож­да­ю­ще­го­ся все боль­шим раз­но­об­ра­зи­ем инди­ви­ду­аль­ных спо­соб­но­стей. Это пред­по­ла­га­ет при­ра­ще­ние и изме­не­ние соци­аль­ных свя­зей, в том чис­ле раз­ви­тие и углуб­ле­ние инте­гра­ци­он­ных про­цес­сов меж­ду стра­на­ми. Все это — эмпи­ри­че­ски позна­ва­е­мая реаль­ность, кото­рая в ходе чело­ве­че­ской исто­рии демон­стри­ру­ет себя все более отчет­ли­во. Ее кон­крет­ным про­яв­ле­ни­ем и отра­же­ни­ем дей­ствия есте­ствен­но­го зако­на мож­но счи­тать воз­ник­но­ве­ние новых и рас­ши­ре­ние кру­га ранее извест­ных сто­рон чело­ве­че­ской дея­тель­но­сти, вклю­ча­е­мых в поня­тие «чело­ве­че­ская куль­ту­ра». Причем само поня­тие «куль­ту­ра» в широ­ком смыс­ле мож­но оха­рак­те­ри­зо­вать как отра­же­ние обще­го уров­ня раз­ви­тия чело­ве­ка, чело­ве­че­ских воз­мож­но­стей и спо­соб­но­стей, как пока­за­тель тако­го развития.

При харак­те­ри­сти­ке и рас­кры­тии про­цес­са рас­кры­тия чело­ве­че­ско­го потен­ци­а­ла сле­ду­ет осо­бо под­черк­нуть еще один факт, кото­рый так­же обхо­дят вни­ма­ни­ем при­вер­жен­цы тра­ди­ци­он­ной кон­цеп­ции есте­ствен­ных зако­нов и прав. Речь идет о пони­ма­нии того, что чело­ве­че­ское раз­ви­тие невоз­мож­но без готов­но­сти одних чле­нов обще­ства вно­сить боль­ший вклад в созда­ние мате­ри­аль­ных и духов­ных благ, чем они полу­ча­ют или могут полу­чить в тот или иной кон­крет­ный пери­од от дру­гих его чле­нов. Самое про­стое дока­за­тель­ство дан­но­го фак­та — забо­та о детях и их вос­пи­та­нии, что, впро­чем, харак­тер­но и для все­го живо­го на зем­ле. Особен­ность чело­ве­че­ско­го рода (в отли­чие от живот­но­го мира) заклю­ча­ет­ся в том, что такие вза­и­мо­от­но­ше­ния посте­пен­но ста­ли про­яв­лять­ся в про­цес­се вза­и­мо­дей­ствия людей, кото­рые не были свя­за­ны род­ствен­ными узами.

Осозна­ние дан­но­го фак­та как необ­хо­ди­мо­го усло­вия, обес­пе­чи­ва­ю­ще­го воз­мож­ность чело­ве­че­ско­го раз­ви­тия, при­во­дит к сле­ду­ю­ще­му выво­ду. Для пони­ма­ния соци­аль­ных основ пра­ва сле­ду­ет гово­рить не о нали­чии у каж­до­го чело­ве­ка есте­ствен­но­го пра­ва по фак­ту рож­де­ния, а о том, что это пра­во появ­ля­ет­ся толь­ко в слу­чае вне­се­ния им сво­е­го вкла­да в раз­ви­тие и рас­кры­тие спо­соб­но­стей дру­гих людей. На прак­ти­ке такой под­ход реа­ли­зу­ет­ся по мере уяс­не­ния есте­ствен­ной нор­мы жиз­ни, соглас­но кото­рой чело­век не впра­ве тре­бо­вать удо­вле­тво­ре­ния сво­их потреб­но­стей за счет дру­гих людей, не при­ни­мая на себя соот­вет­ству­ю­щих обя­зан­но­стей или пред­ва­ри­тель­но не обес­пе­чив резуль­та­та­ми сво­ей дея­тель­но­сти удо­вле­тво­ре­ние чужих потреб­но­стей. Иными сло­ва­ми, если чело­век полу­ча­ет удо­вле­тво­ре­ние сво­их потреб­но­стей за счет дру­гих, не предо­ста­вив ниче­го вза­мен, то у него воз­ни­ка­ет есте­ствен­ная обя­зан­ность перед дру­ги­ми чле­на­ми обще­ства, а у послед­них — есте­ствен­ное пра­во. И наобо­рот, предо­ста­вив дру­гим резуль­та­ты сво­ей дея­тель­но­сти (това­ры, услу­ги и т. п.), но не полу­чая от них вза­мен ниче­го, что удо­вле­тво­ри­ло бы его соб­ствен­ные потреб­но­сти, чело­век наде­ля­ет­ся есте­ствен­ным пра­вом по отно­ше­нию к дру­гим, а у дру­гих воз­ни­ка­ет в отно­ше­нии него есте­ствен­ная обя­зан­ность. В этой ситу­а­ции он может быть назван «кре­ди­то­ром» обще­ства, а осталь­ные чле­ны — «должниками».

Таким обра­зом, для пони­ма­ния основ пра­ва, как и соци­аль­но­го зна­че­ния инте­гра­ци­он­ных про­цес­сов, недо­ста­точ­но осо­зна­вать, что чело­ве­че­ские спо­соб­но­сти про­яв­ля­ют­ся толь­ко посред­ством вза­и­мо­дей­ствия людей в обще­стве, при рас­ши­ре­нии и углуб­ле­нии раз­де­ле­ния тру­да меж­ду ними. За этой эмпи­ри­че­ски позна­ва­е­мой реаль­но­стью скры­ва­ет­ся базо­вое усло­вие соци­аль­но­го раз­ви­тия. Речь идет о том, что люди, обла­да­ю­щие боль­ши­ми спо­соб­но­стя­ми, по соб­ствен­ной ини­ци­а­ти­ве делят­ся резуль­та­та­ми сво­ей дея­тель­но­сти (вклю­чая зна­ния и опыт) с дру­ги­ми, удо­вле­тво­ряя их потреб­но­сти. Взамен они могут полу­чать лишь обя­за­тель­ства в виде при­зна­ния их прав как кре­ди­то­ров общества.

Разуме­ет­ся, гово­ря о «кре­ди­то­рах», я не огра­ни­чи­ва­юсь узко эко­но­ми­че­ской интер­пре­та­ци­ей это­го поня­тия [2]. Хотя миро­вой кри­зис в оче­ред­ной раз про­де­мон­стри­ро­вал, что зло­упо­треб­ле­ния в денеж­но-кре­дит­ной сфе­ре при­во­дят к нару­ше­нию прав чело­ве­ка в гло­баль­ном мас­шта­бе, для меня важ­но обра­тить вни­ма­ние на сле­ду­ю­щую мысль. В каче­стве есте­ствен­но­го зако­на соци­аль­ной жиз­ни необ­хо­ди­мо при­знать наде­ле­ние имен­но кре­ди­то­ров обще­ства опре­де­лен­ны­ми пра­ва­ми и при­ви­ле­ги­я­ми. Иными сло­ва­ми, поня­тие «кре­ди­тор» пред­по­ла­га­ет при­зна­ние дру­ги­ми чле­на­ми обще­ства заслуг или вкла­да дан­но­го лица в виде наде­ле­ния его опре­де­лен­ны­ми пра­ва­ми. Форма фик­са­ции ука­зан­ных прав может быть различной.

Логич­но пред­по­ло­жить, что исто­ри­че­ски один из пер­вых меха­низ­мов фик­са­ции прав кре­ди­то­ров свя­зан с воз­ник­но­ве­ни­ем инсти­ту­та вождей пле­мен, ста­рей­шин и жре­цов, кото­рые вно­си­ли боль­ший по срав­не­нию с дру­ги­ми людь­ми вклад в жиз­не­обес­пе­че­ние и суще­ство­ва­ние пле­ме­ни или рода. Естествен­ное при­зна­ние прав этих людей на лидер­ство и руко­вод­ство про­ис­хо­ди­ло путем наде­ле­ния их опре­де­лен­ны­ми атри­бу­та­ми и сим­во­ла­ми вла­сти. Такое при­зна­ние одно­вре­мен­но озна­ча­ло доб­ро­воль­ное при­ня­тие на себя дру­ги­ми чле­на­ми рода (пле­ме­ни) соот­вет­ству­ю­щих обя­за­тельств (как долж­ни­ков перед кре­ди­то­ра­ми) по отно­ше­нию к вождям и старейшинам.

Данное поло­же­ние отча­сти при­зна­ва­ли авто­ры раз­лич­ных фило­соф­ско-поли­ти­че­ских кон­цеп­ций, одна­ко вывод о том, что есте­ствен­ная осно­ва вла­сти опре­де­ля­ет­ся кре­дит­ной при­ро­дой, то есть есте­ствен­ным (хотя и не все­гда осо­знан­ным) при­зна­ни­ем со сто­ро­ны под­власт­ных чле­нов обще­ства прав власт­ву­ю­щих в каче­стве кре­ди­то­ров, так и не был сде­лан. Между тем нали­чие соот­вет­ствия меж­ду объ­е­ма­ми прав и обя­зан­но­стей, при­зна­ва­е­мых есте­ствен­ным путем, может быть при­ня­то за осно­ву при опре­де­ле­нии дав­но обсуж­да­е­мой про­бле­мы обес­пе­че­ния соци­аль­ной справедливости.

Главная соци­аль­но-поли­ти­че­ская про­бле­ма заклю­ча­ет­ся в том, что вели­чи­на есте­ствен­ных прав не может оста­вать­ся посто­ян­ной. Появле­ние есте­ствен­но­го пра­ва у кре­ди­то­ров, в част­но­сти, в виде при­зна­ния их пра­ва на власть, не может само по себе сохра­нять­ся в одних и тех же объ­е­мах неогра­ни­чен­ное вре­мя. Это пра­во огра­ни­че­но пери­о­дом, в тече­ние кото­ро­го резуль­та­ты дея­тель­но­сти кре­ди­то­ров спо­соб­ству­ют соци­аль­но­му раз­ви­тию и реа­ли­за­ции чело­ве­че­ско­го потен­ци­а­ла (вклю­чая потен­ци­ал той или иной фор­мы орга­ни­за­ции соци­у­ма). Величи­на ука­зан­но­го потен­ци­а­ла опре­де­ля­ет­ся пре­дель­но воз­мож­ным уров­нем раз­де­ле­ния тру­да и раз­ви­ти­ем спо­соб­но­стей людей при дан­ной фор­ме орга­ни­за­ции сво­е­го обще­жи­тия и под­дер­жи­ва­е­мой систе­ме уста­нов­лен­ных в госу­дар­стве (но уже не есте­ствен­ных) прав и обя­зан­но­стей. Несоот­вет­ствие меж­ду поло­жи­тель­ны­ми зако­на­ми и есте­ствен­но при­зна­ва­е­мы­ми пра­ва­ми и обя­зан­но­стя­ми на прак­ти­ке про­яв­ля­ет­ся в рас­про­стра­не­нии пред­став­ле­ний о том, что сло­жив­ша­я­ся в госу­дар­стве и обще­стве систе­ма прав и обя­зан­но­с­тей несправедлива.

Такое несо­от­вет­ствие воз­ни­ка­ет пото­му, что быв­шие кре­ди­то­ры доста­точ­но часто стре­мят­ся сохра­нить за собой пра­ва, кото­рые уже не поль­зу­ют­ся при­зна­ни­ем у дру­гих чле­нов обще­ства (быв­ших долж­ни­ков). Если подоб­ное стрем­ле­ние реа­ли­зу­ет­ся (напри­мер, бла­го­да­ря обра­зо­ва­нию моно­по­лий и предот­вра­ще­нию воз­мож­ной кон­ку­рен­ции), быв­шие кре­ди­то­ры могут пре­вра­тить­ся в непла­те­же­спо­соб­ных долж­ни­ков обще­ства. В резуль­та­те про­ис­хо­дит дефор­ма­ция соот­вет­ствия меж­ду есте­ствен­ны­ми пра­ва­ми и обя­зан­но­стя­ми чле­нов обще­ства и соци­аль­ных групп, при­ни­ма­ю­щая фор­мы наси­лия, гра­бе­жа, экс­плу­а­та­ции, соци­аль­но-поли­ти­че­ских кон­флик­тов и рас­па­дов соци­аль­ных и поли­ти­че­ских обра­зо­ва­ний. Тем самым кре­дит­ная при­ро­да соци­аль­но­го пра­ва на власть посто­ян­но дает о себе знать.

Особым инстру­мен­том соци­аль­ной фик­са­ции и реа­ли­за­ции прав кре­ди­то­ров явля­ет­ся инсти­тут денег, предо­ста­вив­ший их дер­жа­те­лям пра­во на полу­че­ние раз­лич­ных това­ров или услуг. Появле­ние денег, в свою оче­редь, спо­соб­ство­ва­ло рас­ши­ре­нию кре­дит­ных отно­ше­ний, росту про­из­вод­ства това­ров и услуг, а глав­ное — фор­ми­ро­ва­нию меха­низ­мов и усло­вий все боль­шей инте­гра­ции соци­у­ма по гори­зон­та­ли, что яви­лось одной из необ­хо­ди­мых пред­по­сы­лок пре­одо­ле­ния гра­ниц родо­пле­мен­ных отно­ше­ний и фор­ми­ро­ва­ния государств.

В отли­чие от любых видов соци­аль­но орга­ни­зо­ван­ных живот­ных или насе­ко­мых, кото­рым при­су­ща лишь фор­ма вер­ти­каль­ной инте­гра­ции, меж­ду людь­ми воз­ни­ка­ет и раз­ви­ва­ет­ся гори­зон­таль­ная инте­гра­ция, раз­дви­га­ю­щая семей­ные, родо­пле­мен­ные и госу­дар­ствен­ные гра­ни­цы, спо­соб­ствуя все более пол­но­му вза­и­мо­дей­ствию, раз­де­ле­нию тру­да и рас­кры­тию зало­жен­ных в чело­ве­ке спо­соб­но­стей. И толь­ко в чело­ве­че­ском обще­стве при­сут­ству­ет такая фор­ма пра­во­вых вза­и­мо­от­но­ше­ний, как деньги.

К сожа­ле­нию, кре­дит­ная при­ро­да денег, их роль инстру­мен­та, обес­пе­чи­ва­ю­ще­го соци­аль­ные пра­ва кре­ди­то­ров и гори­зон­таль­ную инте­гра­цию чело­ве­че­ско­го сооб­ще­ства, так­же до сих пор не осо­зна­ют­ся. При этом зна­чи­тель­ная часть соци­аль­но-эко­но­ми­че­ских про­блем в совре­мен­ном мире по-преж­не­му во мно­гом явля­ет­ся след­стви­ем поли­ти­че­ской реа­ли­за­ции лож­ных тео­ре­ти­че­ских уста­но­вок и идео­ло­гии денеж­ной поли­ти­ки, в зна­чи­тель­ной части опре­де­ля­ю­щих кар­кас соци­аль­ной жиз­ни. Хотя всем оче­вид­но, что день­ги предо­став­ля­ют сво­им дер­жа­те­лям впол­не опре­де­лен­ные пра­ва, тем не менее, сохра­ня­ет­ся пред­став­ле­ние о них как о неком, пусть и осо­бом или даже услов­ном, това­ре, обла­да­ю­щем абстракт­ным каче­ством все­об­ще­го эквивалента [3].

Появле­ние и сущ­ность денег не могут быть разум­но объ­яс­не­ны, а адек­ват­ные соци­аль­ные меха­низ­мы обес­пе­че­ния денеж­ной эмис­сии в совре­мен­ных усло­ви­ях не могут быть най­де­ны, если по-преж­не­му при­дер­жи­вать­ся точ­ки зре­ния тех фило­со­фов и эко­но­ми­стов, кото­рые рас­смат­ри­ва­ют их зна­че­ние лишь с пози­ции воз­ник­но­ве­ния потреб­но­сти в удоб­ном инстру­мен­те для това­ро­об­ме­на. Не сле­ду­ет забы­вать, что все попыт­ки обос­но­вать появ­ле­ние денег из това­ро­об­ме­на стал­ки­ва­лись с рядом нераз­ре­ши­мых про­ти­во­ре­чий. Напри­мер, Адам Смит (1723–1790), при­зна­вал, что, если один чело­век обла­дал боль­шим коли­че­ством опре­де­лен­но­го про­дук­та, чем сам нуж­дал­ся в нем, а дру­гой испы­ты­вал в нем недо­ста­ток, но в дан­ный момент не имел ниче­го, в чем нуж­дал­ся пер­вый, то меж­ду ними не мог­ло бы про­изой­ти ника­ко­го обме­на. Соглас­но его логи­ке, для раз­ви­тия това­ро­об­ме­на «каж­дый разум­ный чело­век… дол­жен был ста­рать­ся так устро­ить свои дела, что­бы посто­ян­но наря­ду с осо­бы­ми про­дук­та­ми сво­е­го соб­ствен­но­го про­мыс­ла иметь неко­то­рое коли­че­ство тако­го това­ра, кото­рый, по его мне­нию, никто не отка­жет­ся взять в обмен на про­дук­ты сво­е­го про­мыс­ла»[4]. Однако если счи­тать, что каж­дый разум­ный чело­век обме­ни­вал свои про­дук­ты на това­ры, кото­рые не были ему нуж­ны, но поль­зо­ва­лись повы­шен­ным спро­сом (соглас­но Смиту, никто не отка­зы­вал­ся «взять их в обмен на про­дук­ты сво­е­го про­мыс­ла»), то тогда нуж­но исклю­чить из раз­ря­да разум­ных людей про­из­во­ди­те­лей таких това­ров. По опре­де­ле­нию потреб­но­сти этих про­из­во­ди­те­лей долж­ны были пол­но­стью удо­вле­тво­рять­ся в резуль­та­те обме­на их про­дук­ции на дру­гие това­ры. Продук­ция осталь­ных про­из­во­ди­те­лей долж­на была поль­зо­вать­ся мень­шим спро­сом и ее нера­зум­но было бы накап­ли­вать в рас­че­те на то, что «никто не отка­жет­ся взять ее вза­мен». Понят­но, что имен­но про­из­во­ди­те­ли това­ров, поль­зо­вав­ших­ся наи­боль­шим спро­сом, испы­ты­ва­ли глав­ную потреб­ность в появ­ле­нии денег. Следо­ва­тель­но, выяв­лен­ная Смитом про­бле­ма ока­зы­ва­лась нераз­ре­шен­ной. Отметим так­же, что нали­чие това­ров повы­шен­но­го спро­са, при кото­рых они сво­бод­но обме­ни­ва­ют­ся на про­дук­цию дру­гих про­из­во­ди­те­лей, не озна­ча­ет, что такие това­ры выпол­ня­ют функ­ции денег. Даже если пытать­ся «выво­дить» день­ги из про­сто­го това­ро­об­ме­на, необ­хо­ди­мо при­знать: для того что­бы они ста­ли день­га­ми, нужен был отно­си­тель­ный избы­ток этих това­ров, посколь­ку они долж­ны были исполь­зо­вать­ся их потре­би­те­ля­ми не по назна­че­нию (не в соот­вет­ствии с их потре­би­тель­ной цен­но­стью). Но в слу­чае избыт­ка таких това­ров они бы уже не поль­зо­ва­лись повы­шен­ным спро­сом. В соот­вет­ствии с логи­кой Смита и мно­гих совре­мен­ных авто­ров, эти това­ры не мог­ли пре­тен­до­вать на ста­тус денег, так как не было осно­ва­ний рас­счи­ты­вать на то, что никто не отка­жет­ся взять их в обмен на резуль­та­ты соб­ствен­но­го тру­да. Если про­ис­хож­де­ние денег искать в това­ро­об­ме­не, то полу­ча­ет­ся, что «каж­дый разум­ный чело­век» сна­ча­ла дол­жен был лишить­ся разу­ма, ина­че слож­но объ­яс­нить, поче­му он вдруг захо­тел обме­ни­вать резуль­та­ты сво­е­го тру­да на ненуж­ные ему пред­ме­ты. Только поте­ряв остат­ки разу­ма, такой чело­век мог наде­ять­ся, что появят­ся столь же нера­зум­ные люди, кото­рые нач­нут посту­пать ана­ло­гич­ным обра­зом, что выбор ненуж­ных пред­ме­тов у них сов­па­дет и они ста­нут тогда «все­об­щим ору­ди­ем тор­гов­ли», при­об­ре­тя неиз­вест­но как спо­соб­ность быть все­об­щим экви­ва­лен­том. Абсурд­ность дан­но­го пред­по­ло­же­ния оче­вид­на. Не слу­чай­но все фило­со­фы и эко­но­ми­сты (до А. Смита и после него), зани­мав­ши­е­ся про­бле­мой денег, фак­ти­че­ски под­ме­ня­ли вопрос об их появ­ле­нии темой необ­хо­ди­мо­сти денег для товарообмена.

Между тем все рас­суж­де­ния на эту тему при­об­ре­та­ют логи­че­скую строй­ность, если осо­знать, что соци­аль­ная необ­хо­ди­мость денег заклю­ча­лась не про­сто в обес­пе­че­нии товар­но­го обме­на, а была вызва­на потреб­но­стью фор­ми­ро­ва­ния кре­дит­ных отно­ше­ний меж­ду отно­си­тель­но неза­ви­си­мы­ми и сво­бод­ны­ми субъ­ек­та­ми, чис­ло кото­рых уве­ли­чи­ва­ет­ся на каж­дой новой ста­дии исто­ри­че­ско­го раз­ви­тия чело­ве­че­ства. Глубин­ное осно­ва­ние это­го раз­ви­тия, как я уже отме­чал, состо­ит в том, что одни чле­ны обще­ства гото­вы вно­сить боль­ший вклад в созда­ние мате­ри­аль­ных и духов­ных благ, чем полу­ча­ют или могут полу­чить в тот или иной кон­крет­ный пери­од от дру­гих чле­нов. Появле­ние денег зна­ме­но­ва­ло собой нача­ло функ­ци­о­ни­ро­ва­ния соци­аль­но­го меха­низ­ма орга­ни­за­ции и реа­ли­за­ции кре­дит­ных отно­ше­ний, опре­де­ля­ю­щих систе­му есте­ствен­ных прав и обя­зан­но­стей чле­нов общества [5].

Переосмыс­ле­ние соци­аль­но­го зна­че­ния и сущ­но­сти денег име­ет исклю­чи­тель­но боль­шое зна­че­ние с точ­ки зре­ния опре­де­ле­ния путей и направ­ле­ний даль­ней­шей инте­гра­ции России и Белару­си. Сегодня в каче­стве одно­го из важ­ней­ших усло­вий углуб­ле­ния инте­гра­ции впол­не обос­но­ван­но назы­ва­ет­ся пере­ход на исполь­зо­ва­ние еди­ной валю­ты. Но про­бле­мы пере­хо­да к еди­ной валю­те не сле­ду­ет огра­ни­чи­вать вопро­са­ми, свя­зан­ны­ми с сохра­ня­ю­щи­ми­ся раз­но­гла­си­я­ми сре­ди поли­ти­ков и эко­но­ми­стов наших стран отно­си­тель­но под­хо­дов и прин­ци­пов фор­ми­ро­ва­ния еди­но­го эмис­си­он­но­го цен­тра, или еди­но­го Централь­но­го бан­ка. Основ­ная про­бле­ма заклю­ча­ет­ся не столь­ко в появ­ле­нии еди­но­го эмис­си­он­но­го цен­тра, сколь­ко в пони­ма­нии и обес­пе­че­нии общих прин­ци­пов орга­ни­за­ции денеж­ной эмис­сии, направ­лен­ной на раз­ви­тие и под­дер­жа­ние пол­но­цен­ных кре­дит­ных отно­ше­ний. С этой точ­ки зре­ния денеж­но-кре­дит­ная поли­ти­ка, в част­но­сти, Банка России, на при­ме­ре кото­ро­го мож­но выявить «гре­му­чую смесь» из тео­ре­ти­че­ских и прак­ти­че­ских оши­бок в дея­тель­но­сти моне­тар­ных вла­стей, вызы­ва­ет рез­кое непри­я­тие. Так, пред­ста­ви­те­ли Банка России, с одной сто­ро­ны, сле­дуя под­хо­дам, выте­ка­ю­щим из совре­мен­ных кон­цеп­ций коли­че­ствен­ной тео­рии денег, непра­во­мер­но пози­ци­о­ни­ру­ют себя в каче­стве един­ствен­но­го источ­ни­ка денег в обще­стве, пре­не­бре­гая объ­ек­тив­ны­ми потреб­но­стя­ми эко­но­ми­че­ских субъ­ек­тов и воз­мож­но­стя­ми рас­ши­ре­ния кре­дит­ных отно­ше­ний в резуль­та­те исполь­зо­ва­ния нера­ци­о­наль­ных мето­дов регу­ли­ро­ва­ния бан­ков­ской систе­мы. С дру­гой сто­ро­ны, в мыш­ле­нии пред­ста­ви­те­лей рос­сий­ских денеж­ных вла­стей явно сохра­ня­ют­ся руди­мен­ты золо­то­го фети­шиз­ма и худ­ших тра­ди­ций поли­ти­ки мер­кан­ти­лиз­ма, про­яв­ля­ю­щи­е­ся в пред­став­ле­ни­ях о том, что эмис­сия денег цен­траль­ным бан­ком долж­на обес­пе­чи­вать­ся каки­ми-то дру­ги­ми «насто­я­щи­ми день­га­ми», а не сама обес­пе­чи­вать раз­ви­тие кре­дит­ных отно­ше­ний в необ­хо­ди­мых для эко­но­ми­ки объ­е­мах. Указан­ный золо­той фети­шизм сего­дня про­яв­ля­ет­ся как валют­ный: денеж­ная эмис­сия Банка России фак­ти­че­ски пол­но­стью фор­ми­ру­ет­ся за счет при­об­ре­те­ния им ино­стран­ной валю­ты. Такая поли­ти­ка, фак­ти­че­ски при­ве­ла к пре­вра­ще­нию руб­лей в сур­ро­гат из дол­ла­ров и евро, пред­на­зна­чен­но­го для внут­рен­не­го поль­зо­ва­ния. Такая поли­ти­ка, обна­ру­жи­вая себя в нара­щи­ва­нии Банком России круп­но­мас­штаб­ных валют­ных резер­вов (что явля­ет­ся фор­мой кре­ди­то­ва­ния соот­вет­ству­ю­щих ино­стран­ных госу­дарств), спо­соб­ству­ет фор­ми­ро­ва­нию струк­ту­ры рос­сий­ской эко­но­ми­ки исклю­чи­тель­но в соот­вет­ствии с запро­са­ми и инте­ре­са­ми веду­щих стран мира, одно­вре­мен­но тор­мо­зя углуб­ле­ние инте­гра­ци­он­ных про­цес­сов внут­ри России и созда­вая допол­ни­тель­ные труд­но­сти для соци­аль­но­го раз­ви­тия стра­ны. Но самым тре­вож­ным фак­том явля­ет­ся прак­ти­че­ски пол­ное непо­ни­ма­ние на всех уров­нях вла­сти, что такая поли­ти­ка суще­ствен­но уве­ли­чи­ва­ет риск глу­бо­ко­го соци­аль­ного распада.

В каче­стве иллю­стра­ции при­ве­ду цита­ту из рабо­ты одно­го из наи­бо­лее извест­ных бри­тан­ских фило­со­фов и эко­но­ми­стов XIX в. Дж. С. Милля (1806–1873) отно­си­тель­но целей мер­кан­ти­лист­ской поли­ти­ки. Во вре­ме­на Милля посту­ла­ты мер­кан­ти­лист­ской тео­рии и цели осно­ван­ной на этой тео­рии поли­ти­ки, про­ве­де­ние кото­рой во Франции завер­ши­лось рево­лю­ци­ей, ста­ли вос­при­ни­мать­ся в обще­стве в каче­стве «оче­вид­но­го абсур­да», что было «труд­но даже вооб­ра­зить, как мож­но было вооб­ще когда-нибудь в подоб­ное пове­рить». В част­но­сти, недо­уме­ние у совре­мен­ни­ков Милля вызвал тот факт, что, в соот­вет­ствии с ука­зан­ной поли­ти­кой, цити­рую, «экс­порт това­ров под­дер­жи­ва­ли и поощ­ря­ли (даже таки­ми спо­со­ба­ми, кото­рые были чрез­вы­чай­но обре­ме­ни­тель­ны для реаль­ных ресур­сов стра­ны), посколь­ку… мож­но было рас­счи­ты­вать, что выруч­ка дей­стви­тель­но будет состо­ять из золо­та и сереб­ра. Импорт любых това­ров, кро­ме дра­го­цен­ных метал­лов, рас­це­ни­вал­ся как поте­ря стра­ной всей сум­мы сто­и­мо­сти этих това­ров. Исклю­че­ние состав­ля­ли лишь те това­ры, кото­рые мож­но было с при­бы­лью реэкс­пор­ти­ро­вать, или же мате­ри­а­лы и обо­ру­до­ва­ние для соб­ствен­ных отрас­лей про­мыш­лен­но­сти, поз­во­ля­ю­щие про­из­во­дить экс­порт­ные това­ры с мень­ши­ми издерж­ка­ми и таким обра­зом обес­пе­чить боль­ший объ­ем экс­пор­та. На миро­вую тор­гов­лю смот­ре­ли как на борь­бу меж­ду госу­дар­ства­ми из-за того, како­му из них удаст­ся забрать себе самую боль­шую долю из суще­ству­ю­ще­го в мире золо­та и серебра»[6].

Если заме­нить исполь­зу­е­мые Миллем сло­ва «дра­го­цен­ные метал­лы», «золо­то и сереб­ро» на тер­мин «ино­стран­ная валю­та», то фак­ти­че­ски полу­чим харак­те­ри­сти­ку совре­мен­ной поли­ти­ки рос­сий­ских моне­тар­ных вла­стей. К сожа­ле­нию, сего­дня в России поро­ки ука­зан­ной поли­ти­ки до сих пор не полу­чи­ли долж­но­го осуж­де­ния даже сре­ди пред­ста­ви­те­лей науч­но­го сооб­ще­ства. Вместе с тем наблю­да­е­мый воз­врат к слег­ка моди­фи­ци­ро­ван­но­му вари­ан­ту мер­кан­ти­лист­ской тео­рии и поли­ти­ки в опре­де­лен­ной сте­пе­ни про­изо­шел вслед­ствие того, что эко­но­ми­ста­ми не была осо­зна­на кре­дит­ная при­ро­да денег и тот факт, что день­ги — не про­сто сред­ство това­ро­об­ме­на, а соци­аль­ный инстру­мент фик­са­ции и реа­ли­за­ции прав кре­ди­то­ров. Причем обес­це­не­ние денег отра­жа­ет нали­чие круп­ных дис­про­пор­ций в систе­ме фор­ми­ро­ва­ния и рас­пре­де­ле­ния прав и обя­зан­но­стей в госу­дар­стве и обще­стве, отсут­ствие пол­но­цен­ных кре­дит­ных отно­ше­ний, а так­же необ­хо­ди­мых усло­вий для их развития.

Понима­ние кре­дит­ной при­ро­ды денег поз­во­ля­ет так­же понять, что госу­дар­ство, хотя ему, бес­спор­но, при­над­ле­жит весо­мая роль в стра­хо­ва­нии усло­вий, необ­хо­ди­мых для раз­ви­тия кре­дит­ных отно­ше­ний и обес­пе­че­ния денеж­но­го обра­ще­ния, нико­гда не явля­лось и не может рас­смат­ри­вать­ся в каче­стве источ­ни­ка денег для эко­но­ми­ки. В насто­я­щее вре­мя денеж­ная эмис­сия, с одной сто­ро­ны, долж­на осно­вы­вать­ся на раз­ви­тии кре­дит­ных отно­ше­ний, а с дру­гой — обес­пе­чи­вать усло­вия для тако­го раз­ви­тия. Это пред­по­ла­га­ет соот­вет­ству­ю­щие прин­ци­пы орга­ни­за­ции бан­ков­ской систе­мы, кор­рек­ти­ров­ку основ­ных ори­ен­ти­ров дея­тель­но­сти и пере­оцен­ку функ­ций ком­мер­че­ских бан­ков, меха­низ­мов их вза­и­мо­дей­ствия с Централь­ным бан­ком, а так­же обес­пе­че­ние как мож­но более пол­ной неза­ви­си­мо­сти все­го бан­ков­ско­го сек­то­ра от испол­ни­тель­ной вла­сти. При этом необ­хо­ди­мо осо­знать, что зна­че­ние ком­мер­че­ских бан­ков заклю­ча­ет­ся не про­сто в пере­рас­пре­де­ле­нии вре­мен­но сво­бод­ных денеж­ных ресур­сов (как это при­ня­то счи­тать), а в актив­ном уча­стии в их фор­ми­ро­ва­нии в про­цес­се кре­дит­ной деятельности.

Ограни­чен­ные рам­ки мое­го выступ­ле­ния, к сожа­ле­нию, не поз­во­ля­ют подроб­но оста­но­вить­ся на этом вопро­се, а так­же на про­бле­ме кор­рек­ти­ров­ки смыс­ло­во­го содер­жа­ния соци­аль­но­го раз­ви­тия, есте­ствен­ным обра­зом воз­ни­ка­ю­щих соци­аль­ных прав и соци­аль­ных функ­ци­ях госу­дар­ства. Безуслов­но, в одной ста­тье или докла­де невоз­мож­но рас­смот­реть все аспек­ты, каса­ю­щи­е­ся ново­го про­чте­ния кон­цеп­ции фор­ми­ро­ва­ния госу­дар­ства и пра­ва, изме­нен­но­го ракур­са зре­ния на прин­ци­пы, мето­ды и цели госу­дар­ствен­но­го регу­ли­ро­ва­ния и идео­ло­ги­че­ско­го обес­пе­че­ния инте­гра­ци­он­ных про­цес­сов. Поэто­му в тезис­ной фор­ме отме­чу лишь несколь­ко узло­вых моментов.

Представ­ля­ет­ся кор­рект­ным отка­зать­ся от опре­де­ле­ния пред­ста­ви­те­лей госу­дар­ствен­ной вла­сти как «слуг наро­да» при сохра­не­нии пред­став­ле­ний о госу­дар­стве как источ­ни­ке «все­об­ще­го бла­га». Подоб­ные опре­де­ле­ния не толь­ко не содей­ству­ют адек­ват­ным умо­за­клю­че­ни­ям отно­си­тель­но соци­аль­но­го зна­че­ния госу­дар­ствен­ной вла­сти, но и спо­соб­ству­ют лож­но­му пони­ма­нию пол­но­мо­чий и ответ­ствен­но­сти власт­ных структур.

Понятие «общее бла­го» — край­не рас­плыв­ча­тое и некон­крет­ное — при­во­дит к раз­мы­тым опре­де­ле­ни­ям функ­ций и задач госу­дар­ства. При рас­про­стра­не­нии пред­став­ле­ний о сущ­но­сти госу­дар­ства как инстру­мен­те обес­пе­че­ния «все­об­ще­го бла­га» основ­ной зада­чей госу­дар­ства на прак­ти­ке все­гда ока­зы­ва­лось сохра­не­ние сло­жив­ше­го­ся обще­ствен­но­го поряд­ка. А под­дер­жа­ние поряд­ка, кото­рый пози­ци­о­ни­ро­вал­ся как «бла­го цело­го», на деле сво­ди­лось к сило­во­му обслу­жи­ва­нию и защи­те при­ви­ле­гий власт­ных струк­тур. При этом дости­же­ние и обла­да­ние вла­стью неиз­беж­но вос­при­ни­ма­лось как обла­да­ние бла­гом, для сохра­не­ния кото­ро­го, поми­мо при­ме­не­ния силы, исполь­зо­ва­лись раз­лич­ные идео­ло­ги­че­ские или рели­ги­оз­ные обос­но­ва­ния госу­дар­ствен­ной вла­сти как бла­га для всех. Однако в тече­ние всей исто­рии суще­ство­ва­ния раз­лич­ных госу­дар­ствен­ных обра­зо­ва­ний подоб­ные обос­но­ва­ния, как и при­ме­не­ние пред­ста­ви­те­ля­ми вла­сти силы, неод­но­крат­но демон­стри­ро­ва­ли свою недо­ста­точ­ность для реа­ли­за­ции данной цели.

В насто­я­щее вре­мя функ­ции орга­нов госу­дар­ствен­ной вла­сти и меж­го­су­дар­ствен­ных обра­зо­ва­ний целе­со­об­раз­но оце­ни­вать с точ­ки зре­ния фор­ми­ро­ва­ния ими мно­го­уров­не­вой струк­ту­ры стра­хо­ва­ния усло­вий, обес­пе­чи­ва­ю­щих посту­па­тель­ное соци­аль­но-эко­но­ми­че­ское раз­ви­тие. Показа­те­ли и резуль­та­ты послед­не­го необ­хо­ди­мо оце­ни­вать не про­сто на осно­ве дан­ных об объ­е­мах про­из­вод­ства или уров­ня ВВП, а с уче­том и в кон­тек­сте созда­ния усло­вий для наи­бо­лее раци­о­наль­но­го исполь­зо­ва­ния чело­ве­че­ско­го потен­ци­а­ла. Понятие «соци­аль­но-эко­но­ми­че­ское раз­ви­тие» напол­ня­ет­ся смыс­ло­вым содер­жа­ни­ем толь­ко тогда, когда отра­жа­ет при­ра­ще­ние и уве­ли­че­ние мно­го­об­ра­зия соци­аль­ных свя­зей, сти­му­ли­ру­ю­щих даль­ней­шее рас­кры­тие спо­соб­но­стей и воз­мож­но­стей чело­ве­ка. С этой точ­ки зре­ния, поло­жи­тель­ные резуль­та­ты инте­гра­ци­он­ных про­цес­сов обес­пе­чи­ва­ют­ся лишь в слу­чае поис­ка, нахож­де­ния и вос­про­из­вод­ства адек­ват­ной систе­мы прав и обя­зан­но­стей чле­нов обще­ства, поз­во­ля­ю­щей под­дер­жи­вать их необ­хо­ди­мый баланс. Адекват­ной дан­ная систе­ма ока­зы­ва­ет­ся до тех пор, пока она спо­соб­ству­ет есте­ствен­но­му рас­ши­ре­нию кре­дит­ных отно­ше­ний. Только в этом слу­чае обес­пе­чи­ва­ют­ся усло­вия для рас­кры­тия воз­мож­но­стей и спо­соб­но­стей инди­ви­дов, что про­яв­ля­ет­ся в рас­ши­ре­нии сво­бо­ды их твор­че­ства, углуб­ле­нии раз­де­ле­ния тру­да и в укреп­ле­нии соци­аль­ной инте­гра­ции, уров­ня соци­аль­ной вза­и­мо­за­ви­си­мо­сти и соци­аль­ного партнерства.

Страхо­ва­ние усло­вий соци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия вклю­ча­ет в себя ком­плекс­ное фор­ми­ро­ва­ние зако­но­да­тель­ной базы, защи­ща­ю­щей и обес­пе­чи­ва­ю­щей пра­ва кре­ди­то­ров обще­ства. Одним из клю­че­вых направ­ле­ний тако­го стра­хо­ва­ния явля­ет­ся лока­ли­за­ция и предот­вра­ще­ние цеп­ной реак­ции поте­ри денеж­ных средств пред­ста­ви­те­ля­ми реаль­но­го сек­то­ра эко­но­ми­ки и лави­но­об­раз­но­го сокра­ще­ния объ­е­ма кре­дит­ных отно­ше­ний, к чему до сих пор при­во­дит непла­те­же­спо­соб­ность бан­ков и финан­со­вых инсти­ту­тов. Поэто­му банк­рот­ство и лик­ви­да­ция бан­ка как юри­ди­че­ско­го лица (создан­но­го учре­ди­те­ля­ми для извле­че­ния при­бы­ли) долж­ны сопро­вож­дать­ся мера­ми, гаран­ти­ру­ю­щи­ми его кли­ен­там (пред­при­я­ти­ям и граж­да­нам) воз­мож­ность бес­пе­ре­бой­но­го исполь­зо­ва­ния при­над­ле­жа­щих им денеж­ных средств (за выче­том обя­за­тельств бан­ков по выпла­те про­цен­тов), то есть меро­при­я­ти­я­ми, направ­лен­ны­ми на сохра­не­ние бан­ка как соци­аль­но-эко­но­ми­че­ской функции.

Под поня­тие «стра­хо­ва­ние соци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия» в пол­ной мере под­па­да­ет так­же под­дер­жа­ние фун­да­мен­таль­ных науч­ных иссле­до­ва­ний, фор­ми­ро­ва­ние орга­ни­за­ци­он­ных, мате­ри­аль­но-тех­ни­че­ских и иных усло­вий, спо­соб­ству­ю­щих пол­но­цен­ной жиз­не­де­я­тель­но­сти граж­дан. Речь идет о мерах, направ­лен­ных на сни­же­ние рис­ка воз­ник­но­ве­ния и мини­ми­за­цию послед­ствий при­род­ных и тех­но­ген­ных ката­строф, эпи­де­мий и пан­де­мий и т. п. Важно толь­ко под­черк­нуть, что осо­бен­ность адек­ват­но­го выпол­не­ния госу­дар­ством стра­хо­вой функ­ции (по срав­не­нию с любы­ми дру­ги­ми стра­хо­вы­ми ком­па­ни­я­ми) заклю­ча­ет­ся в том, что госу­дар­ствен­ная власть долж­на уде­лять основ­ное вни­ма­ние не обра­зо­ва­нию стра­хо­вых фон­дов в денеж­ной фор­ме, а созда­нию соот­вет­ству­ю­щих мате­ри­аль­ных резер­вов и раз­ви­тию объ­ек­тов соци­аль­ной и эко­но­ми­че­ской инфраструктуры.

В ситу­а­ции уси­ле­ния про­цес­сов гло­ба­ли­за­ции серьез­ной про­бле­мой, нере­шен­ность кото­рой чре­ва­та край­не нега­тив­ны­ми послед­стви­я­ми, явля­ет­ся обес­пе­че­ние стра­хо­ва­ния на слу­чай глу­бо­ких струк­тур­ных изме­не­ний и спа­дов эко­но­ми­че­ской актив­но­сти. Такие изме­не­ния неиз­беж­но сопро­вож­да­ют­ся ростом мас­со­вой без­ра­бо­ти­цы и обостре­ни­ем соци­аль­ной напря­жен­но­сти. С нашей точ­ки зре­ния, нера­ци­о­наль­на и ущерб­на пози­ция ради­каль­ных либе­ра­лов, соглас­но кото­рой опо­ра на внеш­нюю помощь все­гда деструк­тив­на, посколь­ку яко­бы она явля­ет­ся ком­пен­са­ци­ей за неуда­чу и лег­ко пре­вра­ща­ет­ся в поощ­ре­ние без­от­вет­ствен­но­сти. В кон­тек­сте пра­во­вых отно­ше­ний, осно­ван­ных на раз­ви­тии кре­дит­ных отно­ше­ний, такая помощь идет на поль­зу соци­аль­но­му раз­ви­тию обще­ства, под­дер­жи­вая усло­вия для рас­кры­тия новых сто­рон и воз­мож­но­стей само­ре­а­ли­за­ции инди­ви­дов, вклю­чая шанс нахож­де­ния таких направ­ле­ний твор­че­ства, кото­рые про­сто невоз­мож­но зара­нее преду­га­дать. Кроме того, обла­дая боль­шей без­опас­но­стью на слу­чай непред­ви­ден­ных или нега­тив­ных изме­не­ний, чле­ны обще­ства сохра­ня­ют более опти­ми­стич­ное миро­воз­зре­ние, боль­шую веру в соб­ствен­ные силы, спо­соб­ность дер­жать­ся на пла­ву и ока­зы­вать необ­хо­ди­мую кре­дит­ную под­держ­ку дру­гим. Как сви­де­тель­ству­ет жиз­нен­ный опыт, надеж­да — луч­ший сти­мул, чем страх, куль­ти­ви­ру­ю­щий раб­скую пси­хо­ло­гию в обще­стве, кото­рое от это­го ста­но­вит­ся не более устой­чи­вым, а более хруп­ким, под­вер­жен­ным угро­зе глу­бо­ко­го рас­ко­ла. Для ста­биль­но­го посту­па­тель­но­го раз­ви­тия тре­бу­ет­ся соче­та­ние инди­ви­ду­аль­ной ответ­ствен­но­сти и энер­гии с нали­чи­ем соци­аль­ной под­держ­ки и вза­и­мо­по­мо­щи (как фор­мы кре­дит­ных отно­ше­ний), что не поз­во­ля­ет одним чле­нам обще­ства зло­упо­треб­лять сво­и­ми пре­иму­ще­ства­ми (вклю­чая и пре­иму­ще­ства в кон­ку­рент­ной борь­бе), а дру­гим — зло­упо­треб­лять раз­лич­ны­ми фор­ма­ми помо­щи со сто­ро­ны соци­аль­ных институтов.

Общий вывод, кото­рым я хотел бы завер­шить свое выступ­ле­ние, заклю­ча­ет­ся, во-пер­вых, в необ­хо­ди­мо­сти рас­смат­ри­вать госу­дар­ствен­ную власть и день­ги как про­из­вод­ные от есте­ствен­но воз­ни­ка­ю­щих в обще­стве кре­дит­ных отно­ше­ний меж­ду людь­ми. Во-вто­рых, адек­ват­ность госу­дар­ствен­но­го регу­ли­ро­ва­ния инте­гра­ци­он­ных про­цес­сов, а так­же направ­ле­ний дея­тель­но­сти орга­нов госу­дар­ствен­ной вла­сти раз­лич­ных уров­ней сле­ду­ет ана­ли­зи­ро­вать и оце­ни­вать преж­де все­го сквозь приз­му их соот­вет­ствия зада­чам стра­хо­ва­ния и под­дер­жа­ния пол­но­цен­ных кре­дит­ных отно­ше­ний как базо­во­го усло­вия соци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия. Такой под­ход, с нашей точ­ки зре­ния, поз­во­ля­ет не толь­ко деми­фо­ло­ги­зи­ро­вать пред­став­ле­ния о воз­мож­но­стях госу­дар­ствен­но­го вме­ша­тель­ства и госу­дар­ствен­но­го регу­ли­ро­ва­ния, но и по-ново­му взгля­нуть на про­бле­му феде­ра­лиз­ма, а так­же на роль и зна­че­ние меж­го­су­дар­ствен­ных инсти­ту­тов. Данный тео­ре­ти­че­ский фун­да­мент пред­став­ля­ет­ся пред­по­чти­тель­ной осно­вой для опре­де­ле­ния прин­ци­пов согла­со­ва­ния дея­тель­но­сти и инте­ре­сов раз­лич­ных поли­ти­че­ских обра­зо­ва­ний, нахож­де­ния путей мини­ми­за­ции соци­аль­но-поли­ти­че­ских рис­ков, вклю­чая рис­ки соци­аль­но­го рас­па­да и воз­ник­но­ве­ния меж­ду­на­род­ных конфликтов.


 ВСЕ ПУБЛИКАЦИИ

См.: Сорос Дж. Прогно­зы: Будущее в фор­ме бук­вы W // Ведомо­сти. 15.01.2010, 5 (2523) [Ад­рес статьи в Интер­не­те].

Подроб­нее о поня­тии «кре­ди­тор обще­ства» и есте­ствен­ной при­ро­де соци­аль­ных прав см.: Марты­ненко В. В. Переосмыс­ле­ние фило­соф­ской кон­цеп­ции есте­ствен­но­го пра­ва // Вопро­сы фило­со­фии, 2009. № 8. [Ад­реса статьи в Интер­не­те: 12].

Подроб­нее см., напри­мер: Марты­ненко В. В. Социаль­ная фило­со­фия денег // Вопро­сы фило­со­фии, 2008. № 11. [Ад­рес статьи в Интер­не­те].

Смит А. Иссле­до­ва­ние о при­ро­де и при­чи­нах богат­ства наро­дов. М.: Эксмо, 2007. С. 83.

По мере роста обще­ствен­но­го орга­низ­ма изме­ня­лась и фор­ма фик­са­ции прав кре­ди­то­ров, ста­но­вясь все более обез­ли­чен­ной (в виде зна­ков отли­чия, госу­дар­ствен­ных рега­лий, а так­же денеж­ных инстру­мен­тов). В част­но­сти, про­изо­шло обез­ли­чи­ва­ние вла­сти: не власть ста­ла атри­бу­том кон­крет­но­го чело­ве­ка как кре­ди­то­ра обще­ства, а чело­век стал нахо­дить­ся при вла­сти. При этом не госу­дар­ство, уста­но­вив­шее обя­за­тель­ный поря­док нало­го­об­ло­же­ния граж­дан, ока­зы­ва­лось кре­ди­то­ром обще­ства, а обще­ство (в лице всех рабо­то­спо­соб­ных нало­го­пла­тель­щи­ков) — кре­ди­то­ром госу­дар­ства, ожи­да­ю­щее от пред­ста­ви­те­лей вла­сти испол­не­ния опре­де­лен­ных обще­ствен­но полез­ных обя­зан­но­стей.

Анало­гич­ные мета­мор­фо­зы про­ис­хо­ди­ли и с день­га­ми. Возник­нув как инстру­мент фик­са­ции прав опре­де­лен­ных кре­ди­то­ров, они в про­цес­се все более широ­ко­го исполь­зо­ва­ния в рас­че­тах за това­ры и услу­ги (то есть реа­ли­за­ции кре­ди­то­ра­ми сво­их прав) при­об­ре­ли ано­ним­ный по отно­ше­нию к каж­до­му кон­крет­но­му кре­ди­то­ру харак­тер. В резуль­та­те у раз­лич­ных чле­нов обще­ства появи­лась воз­мож­ность, став обла­да­те­ля­ми денег, при­об­ре­сти пра­ва и при­ви­ле­гии, не при­кла­ды­вая осо­бых уси­лий, не ста­но­вясь кре­ди­то­ра­ми обще­ства и не испол­няя необ­хо­ди­мых обя­зан­но­стей. Но, если подоб­ные зло­упо­треб­ле­ния при­об­ре­та­ют зна­чи­тель­ный раз­мах, это ведет к обес­це­не­нию денег. Иными сло­ва­ми, и здесь кре­дит­ная при­ро­да соци­аль­но­го пра­ва неиз­мен­но напо­ми­на­ет о себе.

Милль Дж. С. Основы поли­ти­че­ской эко­но­мии с неко­то­ры­ми при­ло­же­ни­я­ми к соци­аль­ной фило­со­фии. — М.: Эксмо, 2007. С. 88.