СОЦИАЛЬНАЯ ЭПИСТЕМОЛОГИЯ И ПОЛИТИКА

МОСКВА, 2008. ISBN 5-902936-07-1

МОНОГРАФИЯ

 настоящее время можно выделить (хотя и с определенной долей условности) примерно восемь-десять базовых научных концепций или основных социологических парадигм, которым в той или иной степени привержено большинство современных социологов. Слово «парадигма» (греч. παράδειγμα) ³¹  буквально переводится как «пример», «образец». Длительное время этот термин в основном использовался только в грамматике, обозначая слово, которое служит образцом склонения или спряжения; а также в риторике — пример, взятый из истории и приведенный с целью сравнения. С конца 1960-х годов на Западе этот термин стал использоваться для обозначения основного направления развития научной мысли в рамках соответствующих научных дисциплин. Широкое внедрение термина парадигма в научную лексику произошло благодаря американскому философу Т. Куну (Thomas Samuel Kuhn, 1922-1996), который употребил его для обозначения доминирующей системы взглядов и методов, характеризующих развитие научных дисциплин в течение определенного периода времени. Однако достаточно часто понятие парадигма применяется в качестве синонима «мировоззрения». В частности, в социальных науках термин парадигма во многих случаях использовался в качестве комплексной характеристики жизненного опыта, устоявшихся убеждений и ценностных установок, которые влияют на восприятие индивидами окружающей действительности и их обратную реакцию на это восприятие.

В нашем случае термин «парадигма» обозначает комплекс основных взглядов и методов, применяемых социологами при проведении социологических исследований и характеризующих их базовую принадлежность к тому или иному направлению развития социологической мысли. Вместе с тем следует учитывать, что современные социологи, придерживаясь той или иной парадигмы, с одной стороны, могут специализироваться на разнообразных направлениях социологических исследований, число которых (свыше 100) постоянно возрастает. ³²  С другой стороны, в рамках одного и того же направления социологических исследований могут использоваться подходы и положения, относящиеся к различным социологическим парадигмам. В ряде случаев происходит размывание и объединение теоретических концепций и подходов, что создает дополнительные трудности при выделении и характеристике тех или иных парадигм. Кроме того, отдельные социологические теории довольно трудно «втискиваются» в рамки какой-либо одной устоявшейся и признанной социологической парадигмы.

Поэтому в настоящее время выделить и охарактеризовать существующие различия между социологическими парадигмами можно лишь в самом общем виде. Так, в контексте парадигмы социального конфликта главное внимание фокусируется на исследовании возможности одних социальных групп доминировать над другими, и способности этих «других» противодействовать такому доминированию. В рамках данного подхода исследуются также истоки и проблемы революционных преобразований социума. ³³ 

Парадигма социальной эволюции (которая включает в себя явных и неявных последователей социального дарвинизма) акцентирует особое внимание на исследовании базовых условий и характера социального прогресса общества. Само понятие «социальный прогресс» имеет, однако, далеко небезупречную репутацию и различную интерпретацию. Поэтому представители «неоэволюционизма» отказались от идеологии социального детерминизма, внеся в свои концепции понятие вероятности и доказывая, что исторические случайности оказывают существенное воздействие на процесс социальной эволюции, который не обязательно связан с понятием социальный прогресс, а может включать в себя и социальный регресс.

В качестве особой парадигмы в контексте теоретического видения социальной эволюции и социального прогресса следует выделить марксизм, или точнее парадигму исторического (экономического) материализма. Как известно, данная парадигма, хотя и разрабатывалась с прицелом на изменение политического и общественного устройства прежде всего ведущих стран Западной Европы, наибольших «успехов» в этом отношении достигла в России. Считается, что она привела к существовавшему в течение практически всего ХХ века разделению социологии (в чем-то напоминающему разделение христианской церкви) на восточную и западную. Вместе с тем марксистская парадигма и на западную социологию оказала свое влияние, которое до сих пор прослеживается во многих теоретических построениях современных социологов. При этом в явной или скрытой форме достаточно часто в рамках различных социологических теорий происходит воспроизводство отдельных теоретически ложных и социально опасных положений марксизма. ³⁴  Примерно то же можно сказать и о позитивистской парадигме.

Позитивистская парадигма, связанная, прежде всего, с именем О. Конта, ³⁵  заложила основу развития западной социологии и первоначально ассоциировалась с самим понятием «социология». ³⁶  В настоящее время сторонники неопозитивизма главное внимание сосредоточили на выявлении и раскрытии причинно-следственных связей социальной жизни, их позиция тесно связана с парадигмой социальной эволюции. Однако так называемых «чистых позитивистов» среди социологов больше не существует, по крайней мере, никто из последних себя с ними не ассоциирует.

Вместе с тем отметим появление концепции «чистой социологии» (pure sociology), которая была предложена американским социологом Д. Блэком (D. Black). ³⁷  В данном случае речь идет не об упоминавшейся нами ранее идее превращения социологии в «чистую науку», т.е. в науку, свободную от влияния политических и иных сил.

Приверженцы концепции «чистой социологии» имеют в виду несколько иное. Они предлагают объяснять все явления социальной жизни исключительно в контексте изменений социальной структуры общества. При этом основную роль они придают изменениям в распределении экономических ресурсов и доходов, в частоте и «широте» социальных контактов, в нормах социального поведения, характере взаимодействия индивидуумов в процессе их объединения в организации и т.п. Одновременно исключается любое возможное влияние на динамику социальной жизни каких-либо психологических факторов: социальные устремления, желания и потребности людей, предпочтения отдельных индивидов, вера, надежда и т.д. В определенном смысле подобный подход напоминает существовавшее в свое время у Э. Дюркгейма (Emile Durkheim, 1858-1917) стремление придать социологии статус независимой области знания о социальных явлениях или фактах. ³⁸  Но, как признают сами авторы «чистой социологии», в их методологии, дополненной к тому же отдельными марксистскими установками, значительно больше «дюркгеймизма», чем было у самого Дюркгейма. Они стремятся полностью «оградить» себя от какого-либо отношения к психологии, антропологии, телеологии и, вообще, от взаимодействия со всеми остальными гуманитарными дисциплинами. Более того, они предпочитают абстрагироваться от человека как такового, от исследования и учета присущих человеку индивидуальных характеристик при объяснении статики и динамики социальной жизни. По мнению сторонников данной концепции, социальное поведение не может быть обусловлено какими-либо психологическими процессами, тем, что происходит «в мозгу или душе индивидов». Отрицается также наличие каких-либо целевых установок, определяющих их социальное поведение.

Помимо всего прочего, такой подход исходит, на наш взгляд, из ошибочного положения (имеющего, к сожалению, достаточно устойчивое хождение и в России) о том, что если, например, оплата труда достаточно высока, а предписания, регламентирующие поведение людей, строги и четко соблюдаются, то система будет функционировать эффективно. В действительности же система будет функционировать так, как будут вести себя индивиды, чья деятельность детерминируется куда большим числом факторов, чем заключает в себе рассматриваемая система.

Социальная история человечества — это не какая-то безликая модель, а совокупность социальных действий личностей, совершенных по самым различным мотивам, на разных этапах их развития. Социальные действия личностей вносят конкретные изменения (в зависимости от таланта или занимаемого положения (социального статуса) этих личностей) в систему общественных отношений, в построение различных государственных структур, идеологию и тем самым конструируют социальную реальность, которая затем становится фактором воздействия на сознание и социальное поведение людей. Все, что мы наблюдаем в современном мире в целом и в каждом конкретном обществе, есть результат социальных действий человека. Исследовать отношения между социальной деятельностью людей, включенных в различные социальные общности и принимающих социально значимые решения, и той социальной реальностью, которая является результатом этой деятельности, с одной стороны, и обратным воздействием данной социальной реальности на человека и его социальные отношения, с другой — важнейшая, если не основная, на наш взгляд, задача социологической науки. Общественное значение социологии именно в том и состоит, что она анализирует различные аспекты социальной реальности, социальные действия творцов этой реальности и последствия этих действий в человеческом измерении.

Некоторыми последователями концепции «чистой социологии» ее появление было объявлено чуть ли ни революцией, произошедшей в социологической теории. По «смелости» делать подобные заявления они недалеко ушли от первых позитивистов и марксистов. Однако в настоящее время мало кто может представить развитие современной социологии в качестве научной дисциплины вне контекста философских, экономических, политических, исторических, культурологических и психологических исследований. Адекватное смысловое наполнение терминов «социология», «социальная теория», «гуманитарные науки» в настоящее время невозможно вне формы познания социальной реальности, вырабатывающей систему знаний о социальной природе государства и денег, взаимосвязи правовых, экономических и этатистских структур общественной жизни, о моделях и границах государственного управления и властных отношений. Сама стилистика современной социальной жизни резонирует с процессом размывания границ между различными социальными науками, их взаимопроникновением.

Правда, по отношению к роли индивидов в обществе данная концепция близка к парадигме структурного функционализма, или парадигме социальных систем, родоначальником которой считается Т. Парсонс. ³⁹  Со второй половины ХХ века указанная парадигма занимала длительное время господствующее положение в западной, прежде всего, американской социологии. В настоящее время число приверженцев структурного функционализма существенно сократилось. В своих основных разновидностях эта парадигма предполагает исследование взаимосвязанных функций, которые исполняют различные элементы социальной системы по отношению к системе в целом. Отдельные сторонники данной парадигмы, характеризуя отличительные особенности современного общества, подчеркивают, что оно «развивается от дифференциации, первично ориентированной на социальные слои, к дифференциации по функциональным подсистемам». Согласно данной точке зрения, «разделение труда, которое чаще всего приводят в качестве примера функциональной дифференциации индустриального общества, не является сегодня решающим признаком. Гораздо более важным является проведение дифференциации и конституирование таких подсистем, как наука, политика, хозяйство и т.д., которые в известном смысле автономны, воспроизводятся по своему особому образцу и больше не следуют лишь общей логике общественного развития»… Более того, они считают, что «интеграция общества больше не может быть достигнута с помощью простого общежития людей, а создается взаимодействием функциональных подсистем, каждая из которых имеет собственные перспективы развития. Ценности или действия более не составляют последние опорные пункты общества. Человек теряет свое центральное положение в обществе. Функциональное дифференцирование ведет к „возрастанию различительной чувствительности“ (Луман) всех видов социального поведения, т.е. больше вне общества не существует ничего. Сама природа значима лишь как окружающая среда, которая не содержит в себе никаких собственных отличимых от общества качеств». ⁴⁰ 

Слепо следуя данному подходу, можно забыть, что личность — это совокупность физических, умственных, социальных и морально-психологических качеств человека; что индивидуальность выступает важнейшим фактором качественных изменений в обществе тогда, когда создается возможность для ее проявления. Ограничение проявлений индивидуальности и ее нивелировка являются тормозом общественного развития, фактором социальной и моральной деградации личности и деформации общества. Там, где нет условий для проявления социальных качеств личности, проступают на поверхность качества антисоциальные. Негативные явления обычно начинают формироваться там, где значительная доля индивидов полностью подчиняет свои способности ограничивающим нормам, предписаниям и наставлениям (официальным и неофициальным). При этом адаптация к устоявшемуся преобразуется в феномен деиндивидуализации. И — что особенно социально опасно — происходит полное подчинение индивидуального поведения манипуляциям властных структур, сдача своего индивидуального «я» массовому психозу, помогающему представителям власти оправдывать свои действия, ведущие к социальной дезорганизации общества и личности, ссылками на то, что действуют во имя общего блага.

Рассматривать человека только как продукт системы, объяснять всю его деятельность объективным положением в данной структуре, выводить из этого потребности и интересы, ценностные ориентации и установки — значит, по меньшей мере, остановиться на половине пути. Идеализируя безличностные структуры, правовые формы, подобный подход не учитывает, что они есть результат человеческой деятельности; они начинают функционировать, обретать социальное бытие лишь когда сами «наполняются» действующими личностями, приводятся в движение индивидами и группами индивидов. Человек не только продукт системы — сами системы являются продуктом человеческой деятельности. Личность — не только следствие, но и причина социально значимых действий (как позитивных, так и негативных), совершаемых в границах данной системы. Социальные отношения и сама личность как совокупность этих отношений не являются атрибутом каких-то безличных систем и их структурных элементов; системы выражают себя через социальные качества индивидов. Объективная детерминация, т.е. влияние системы на личность, неразрывно связана с субъективной детерминацией — воздействием личности на систему. И проблема в том, чтобы установить, в какой степени создаваемые людьми экономические, социальные, политические и идеологические системы учитывают их потребности и интересы (которые сами по себе могут принять застойный характер), способствуют проявлению человеческой индивидуальности и творческих задатков. Творчество — это не только проявление индивидуальности, но и важнейший фактор социально-экономического и научно-технического прогресса.

Понимая это, нельзя считать случайным появление в качестве определенного противовеса парадигме структурного функционализма этнометодологической парадигмы и парадигмы символического интеракционизма. Основатель этнометодологии — американский социолог Гарольд Гарфинкель (Harold Garfinkel, род. 1917). Его сторонники ставят во главу угла анализ того, как сами люди формируют свои взгляды и представления о смысле социальной жизни и необходимой социальной организации в процессе самой жизни. Они сосредоточивают свое внимание на структуре явных (открыто разделяемых всеми) и неявных (обычно негласных) правилах и знаниях, позволяющих обеспечивать устойчивое социальное взаимодействие между людьми. Последние при этом рассматриваются в качестве «практических теоретиков», совместными усилиями определяющих значение и понимание действий друг друга.

Близкая по духу к этнометодологии, парадигма символического интеракционизма ⁴¹  предполагает конкретные исследования процессов социального взаимодействия индивидов, в рамках которых формируются и модулируются частные и общие мнения, модели, шаблоны и привычки социального поведения, иерархическая структура общества. Иногда в рамках парадигмы социального интеракционизма выделяют так называемую драматургическую концепцию исследования общества, предлагающую рассмотрение социальной жизни с точки зрения существующих аналогий между ней и театральным представлением. Однако в качестве базовых оценок и подходов драматургическая концепция несколько противоречит идеям теории социального интеракционизма. Поэтому более правомерным представляется выделение ее в качестве особого направления социологической мысли, имеющего свои цели, задачи и тенденции развития. ⁴² 

В то же время общим для данных социологических парадигм является методология «соприсутствия», предполагающая рассмотрение и анализ поведения и поступков людей в присутствии друг друга, исследование социальной жизни в относительно узком межличностном пространстве, однако вне исторических рамок. Кроме того, общим для них является и изучение содержания и характера деятельности людей и условий для проявления их творческих возможностей, что важно с точки зрения нахождения и оценки возможных механизмов ограничения процессов деиндивидуализации личности и противодействия деформации ее социального поведения. Социально-экономическое развитие общества происходит только тогда, когда каждый человек выступает не в безликой роли в определенной структуре, а носителем индивидуальности, проявляющейся даже в самых неблагоприятных для этого условиях. Как индивидуальность он уникален, хотя и наделен общими чертами, свойственными ему как представителю конкретной социальной группы (национальной, этнической, семейной, трудовой, возрастной и т.д.). Именно индивидуальность является основой новаторских действий, уникального вклада в развитие культуры, в то время как общие черты и повторяющиеся действия способствуют сохранению существующей культуры, ее традиций, их передаче из поколения в поколение. Само развитие, понимаемое как умножение и введение новых качественных элементов в культуру, зависит от индивидуального творчества, от неповторимых черт личности.

В современной семье социологических парадигм выделяется также феминистская парадигма, фокусирующая основное внимание на исследовании проблем мужского доминирования в обществе и влиянии этого доминирования на общие условия, изменения и характер социальной жизни. При этом ставится вопрос о необходимости определенного переформатирования социологических теорий с учетом особенностей женского взгляда на проблемы социального мироустройства и его изменения.

Видное место занимает и парадигма рационального выбора, представляющая социальное поведение индивидов как основанное на объективных интересах и их осознанном взаимодействии в целях достижения максимальной полезности. Отдельные сторонники данной парадигмы, получившей широкое распространение в последние два десятилетия прошлого века, выступили с претензией на «замену» социологической теории на методологию теории рационального выбора, претендуя на реалистичность и высокую достоверность в прогнозировании поведения индивидов и социальных групп. Поэтому не удивительно, что эта теория вызвала острую полемику среди социологов. У данного подхода появились и восторженные поклонники, и не менее решительно настроенные критики. В самом общем виде сущность методологического подхода, предлагаемого теорией рационального выбора, состоит в том, что социальная среда, социальная ситуация структурируют альтернативы, имеющиеся перед акторами, будь то индивиды или группы, и оказывают решающее влияние на принимаемые акторами решения. При этом стратегии избранного поведения объясняются преимущественно с помощью контекста ограничений и возможностей, в рамках которых и осуществляется выбор конкретной стратегии.

Кроме названных, существует еще несколько концепций социологического видения, интерпретации и прогнозирования социальной действительности, которые не совсем вписываются в устоявшиеся рамки социологических парадигм и иногда выделяются в качестве самостоятельных тенденций развития современной социологической мысли (концепции П. Бурдье, Э. Валлерстайна, А. Гидденса, М. Фуко, Ю. Хабермаса и др.). Вместе с тем само их существование вынуждает отчасти согласиться с мнением американского социолога Дж. Тернера, который считает, что «многое из того, что именуется социологической теорией, в действительности представляет собой непрочную связку подразумеваемых допущений, неадекватно определённых понятий и нескольких неясных и логически не связанных предложений. С точки зрения перспектив идеальной научной теории, социологическому теоретизированию предстоит ещё пройти немалый путь». ⁴³ 

К этому заключению можно также прийти, если начать перечисление существующих в настоящее время основных направлений или отраслей социологии, что займет несколько страниц печатного текста. Приведем лишь несколько из них: астросоциология, социология архитектуры, социология времени, социология государства и права, военная социология, социология детства, социология досуга, социология знаний, социология иммиграции, социология истории, социология катастроф, социология культуры, социолингвистика и социология языка, социология материнства, социология межличностных отношений, социология медицины, социология наказания, социология научных разработок и новых технологий, социология образования, социология окружающей среды, социология отцовства, социология пожилого возраста, социология политики, социология производственных отношений и социология труда, социология расовых и этнических отношений, социология религии, социология сексуальных отношений, социология семьи, социология СМИ, социология спорта, социология тела, социология терроризма, социология экономического развития и т.д.

Однако в значительной степени подобное разделение социологии на все возрастающее число направлений отражает ее тесную связь с интересами государства, ее зависимость от него. Такое деление часто сопровождает аналогичные изменения в структуре бюрократического аппарата государства, который постоянно рождает и выделяет из себя дополнительные управленческие структуры, уполномоченные контролировать и реформировать отдельные сектора социальной жизни общества. Таким образом происходит процесс интеграции новых «научных» и бюрократических специализаций и их взаимная поддержка. ⁴⁴ 

Но вряд ли в полной мере правомерна позиция, согласно которой такое развитие социологии, как и отсутствие «доминирующего теоретического подхода» к анализу социального мира, является признаком слабости и кризиса гуманитарных наук в целом. Дело в том, что столкновение соперничающих теоретических подходов и направлений одновременно является выражением жизнеспособности социологии, поскольку «спасает ее от догматизма». Кроме того, не вызывает сомнения необходимость постоянной «ревизии» социологии, как и любой другой науки, для того, чтобы избежать распространения своего рода интеллектуального терроризма, лжи и предвзятости, превращения социологии исключительно в форму идеологической пропаганды.

С этой точки зрения отдельного упоминания заслуживает и ряд положений постмодернизма. Широкое распространение различных постмодернистских направлений, отрицающих саму возможность и необходимость общей социальной теории, конечно, можно считать одним из проявлений кризиса, но не социологии в целом, а устоявшихся стереотипов социологического мышления.

Вообще, понятию «постмодернизм» достаточно трудно дать точное научное определение и оценку, поскольку оно включает в себя многообразные по своим целям и значению направления и разветвления критической научной мысли, обладающей разнообразными политическими и идеологическими оттенками. Возможно, по этой причине видный представитель постмодернизма, польско-британский социолог З. Бауман (Z. Bauman, род. 1925), сохранив свои взгляды и убеждения, на рубеже III тысячелетия открестился от самого термина «постмодернизм».

В настоящее время можно встретить различные и часто уничижительные характеристики постмодернизма и его последователей. Например, «теория, отрицающая теорию», «поколение, одурманенное телевизионными программами, заблудившееся в информационных сетях и потерявшее способность системного и аналитического мышления», «комбинация нарциссизма и нигилизма», «обычная форма манерности и вычурности в суждениях» и т.п. Есть что-то общее у постмодернистов с софистами. Но все эти сравнения и характеристики постмодернизма относятся не к научным дефинициям, а к разряду определений из популярного в свое время в СССР анекдотического цикла «вопросов и ответов армянского радио». Напомним характерные: «Какая разница между ЦК и ЧК? — В ЦК цыкают, а в ЧК чикают». Вообще, любые односторонние сравнения и характеристики в науке грешат тем, что приводят к тому, когда с водой выплескивается и ребенок. Во многих концепциях, которые на первый взгляд вызывают отторжение, при внимательном анализе можно разглядеть и рациональные зерна. В этой связи вполне уместно будет еще раз процитировать «социолога социологии» А. Гоулднера: «Самые непоколебимые критики интеллектуального истеблишмента, те, кто не может найти удовлетворение в нем и в его рамках, это обычно те, кто ценят не сокровища из его сундука, а другие, совсем иные достижения. Обычно этого достигают люди с живым чувством истории, которые рассматривают себя как исторических деятелей и продолжателей давней общественной и интеллектуальной традиции. В действительности вознаграждения, к которым они стремятся, не могут дать им их современники. Поэтому они менее поддаются соблазну и искушениям настоящего. С точки зрения их более консервативных современников эти люди часто рассматриваются как ущербные. Однако нередко они действительно ущербны в плане способности достигать результатов, поскольку, будучи менее подвержены влиянию господствующего окружения, они зачастую критически чувствительны к ограничениям утвердившихся интеллектуальных парадигм и могут работать только в стиле, творчески расходящемся с ними». ⁴⁵ 

Для появления и распространения постмодернистских течений существовали и существуют вполне объективные предпосылки: неприятие идеологической составляющей прежних социальных теорий, процесс «подавления» социологии политическими технологиями, необходимость более внимательного эмпирического анализа и изучения отдельных новых явлений в различных сферах социальной жизни, изменений в состоянии социума в условиях нарастания глобализационных процессов и проблем. Социология постмодернизма в лице ее наиболее видных представителей во многом выросла из осознания наличия своего рода генетических недостатков у всех социальных теорий, притязавших на знание путей рационализации и улучшения общественной жизни. Эти недостатки, по их мнению, способствовали появлению тоталитарной идеологии государств и таким негативным социально-политическим явлениям как холокост и геноцид. Отрицать наличие в этой точке зрения рационального зерна было бы неразумно. Другое дело, что предлагаемая постмодернистами форма преодоления негативных явлений в социологии и в обществе путем отказа от самой идеи разработки полноценной социологической теории, вызывает определенное недоумение.

Трудно согласиться и с такими, по сути, идеологическими установками как утверждения, что разработка и обсуждение новых парадигм социальной теории являются бесполезным запутыванием дела, подменой практических шагов по решению политических и экономических проблем пустыми разговорами, формой эскапизма. Те, кто полагают, что можно пренебречь задачей разработки новой общей социологической теории, глубоко ошибаются. На практике это проявляется в том, что, предлагая решения отдельных социальных проблем, включая пути реформирования институтов гражданского общества, многие новые «теоретики» и политики на самом деле часто действуют на базе прежних идеологических установок, окрашенных в вульгарно либеральные, социально-дарвинистские или марксистские полутона. Все это лишний раз доказывает, что современное семейство социологических парадигм нуждается в новом пополнении.